Избранная

Дэн пришел в ужас, попытался перехватить руку Марго, но было уже поздно.

– Дэн, не лишай нас гостей, – сказала Кира. – Если тебе наскучило ее общество, посиди в другой комнате.

– Что вы собираетесь делать?! – Дэну с трудом удавалось держать себя в руках.

– Ничего особенного. Рассказать, кто ты, кто мы.

– И погубить все дело?! – Дэн хватался за последнюю соломинку. Он и сам много раз порывался рассказать Маше правду, но каждый раз в последний момент отступал. Потому что боялся потерять ее навсегда.

– Можешь сам убить ее, – Кира встала.

– У тебя было время, – жестко ответила Марго, глядя прямо ему в глаза. – Пора покончить с этим цирком.

– Мы порвем ее на куски и отметим это бутылочкой хорошего вина, – Кира сладострастно облизнула губы.

– Зачем убивать ее?! – закричал Дэн в отчаянье. – Мы же не закончили наше дело.

– Если Маша не падший ангел, она нам не нужна, – отрезала Марго. – Ты заигрался, Дэн. Ты сейчас бесишься, потому что влюблен в нее!

– Это не так! – заорал Дэн, призвав на помощь всю свою ярость, и его глаза полыхнули зеленым дьявольским огнем. – Я ненавижу ее! Она станет нашей! И я докажу это! Она падет! Очень скоро! Я сделаю так, что она падет!

Марго нелегко было обмануть, но ему сейчас, похоже, это удалось. В этот момент Дэн не думал о будущем, о том, что когда-нибудь ему придется держать ответ за невыполненное задание. Все свои силы он нацелил только на одно: чтобы сейчас Маша не вошла в эту квартиру…

– Это то, что я хотела услышать, – уже другим, одобрительным тоном ответила Марго.

И они с Кирой снова сели в кресла допивать свое вино.

Маша позвонила в дверь шестьдесят шестой квартиры – раз, другой, третий… Никто не отзывался.

Дэн, напряженно припав к двери, слушал, как она нетерпеливо топталась на площадке. Наконец с той стороны, удаляясь, зацокали каблучки. Дэн облегченно выдохнул и обессиленно привалился к двери.

* * *

Раз-два, враг вернется,

Три-четыре, ночь придет.

Тот последним посмеется,

Кто от страха не умрет…

Проклятая считалочка теперь уже беспрестанно звучала над ухом. Маша сидела на своей кровати и лихорадочно набирала номер за номером из блокнота – больница, работа Анатолия Зубова, учительница Верочки… Никто не знал, где они находятся.

Наконец Маша отложила мобильник и рухнула на кровать.

Сделай свой последний шаг

И запомни – в доме враг.

Раз-два, враг вернется,

Три-четыре, ночь придет…

– Хватит! – заорала Маша, зажимая уши руками.

Считалочка смолкла.

– Помоги мне… – Маша с мольбой посмотрела на Книгу.

* * *

– Агнесса, Верочка, вы где? – кричал Анатолий, идя по лесу. После обеда семейство снова вышло погулять, и девочки опять куда-то убежали.

Следы привели Анатолия в заброшенную бревенчатую сторожку в глубине леса.

– Агнесса! Верочка!

На его крик никто не отозвался, тишина вокруг стояла мертвая, нарушаемая лишь карканьем ворон. Анатолий был убежденным скептиком, но тут ему почему-то стало не по себе.

Войдя внутрь, он обомлел: заброшенная сторожка на первый взгляд напоминала детскую комнату. На замшелых стенах висели рисунки, на столе громоздились игрушки. Но стоило Анатолию посмотреть на это все повнимательнее, как у него от ужаса чуть не подкосились ноги. Игрушки были изувечены так, будто над ними потрудился изощренный садист. Под потолком болталась подвешенная за руку обезглавленная Барби, голова ее была пришпилена булавкой к животу. Симпатичный пупс в виде младенца был проткнут длинной спицей, и из прокола стекало что-то, по цвету напоминавшее кровь. У одних кукол были выколоты глаза, у других руки и ноги связаны весьма изуверским способом, и у всех был вспорот живот… Самым ужасным было то, что эти куклы принадлежали Верочке.

– Что за мерзость?!

На столе Анатолий увидел раскрытый альбом для рисования. На его страницах были нарисованы женские фигурки с перечеркнутыми окровавленными животами, а на последней, густо заштрихованной красным, детским почерком было написано: МАМА, УМРИ!

На негнущихся ногах, с альбомом в руке, Анатолий вышел за дверь. На крыльце стояли Агнесса и Верочка. И тут он снова чуть не упал в обморок. В первый момент ему показалось, что рты у девочек зашиты толстыми черными нитками, а лица смертельно бледны. Но потом он понял, что это самодельный «грим» – и белизна, и нитки были нарисованы красками.

– Вера, зачем ты это нарисовала?! – Анатолий протянул вперед раскрытый альбом. – Ты… зачем испортила игрушки?

Верочка молчала.

– Я тебя спрашиваю! Почему ты молчишь?!

– Как же она ответит, если у нее рот зашит? – сказала Агнесса, обе засмеялись и убежали.

– Вернитесь сейчас же!

Но Агнесса, ухватив Верочку за руку, быстро влекла ее прочь.

– Он нам мешает, – сказала Агнесса, когда они пробирались через лес. – Надо избавиться от него.

– Можно попросить его съездить за конфетами, – предложила Верочка.

Агнесса закатила глаза и усмехнулась:

– У меня есть идея получше.