Избранная. Будь нашей женой (СИ)

— Я должен отчитываться перед тобой? Возвращайся к Максу, Екатерина.

Но я не хотела уходить, что и продемонстрировала, показательно усевшись в углу балкона. Прямо на пол. Расправив перед собой складки платья, не заботясь о внешнем виде.

Пусть наши отношения на троих насквозь фальшивые, но никого другого у нас нет. Максу было проще пережить унизительное заточение — в силу характера или иных обстоятельств. У него имелась цель: проникнуть в другой мир и отыскать невесту. Он жил ради этого, экспериментировал, день за днем оттачивал магию. Александр же заперся в скорлупу, запретив приближаться к себе даже брату. Посвятил жизнь тренировкам, не позволял ни единой эмоции.

Всё в себе.

Пусть нам не найти общего языка, пусть он бывает груб и высокомерен, но я останусь с ним. Потому что впервые за долгие годы Александр решился на поступок. Он позволил всем этим людям сновать в его доме, он изобразил чувства ко мне.

А его ударили вновь. Наотмашь. Без возможности отразить удар. 

— Я останусь с тобой, — повторила вслух.

— Ты слишком многое на себя берешь, Е-ка-те-ри-на, —  по слогам, с неудовольствием. —  Мне не нужна нянька. Вставай и проваливай. Уверен, Максимилиану недостает твоего общества.

— Макс подождет. Алекс…

Он повернулся, сжав кулаки так, что кровь закапала с новой силой.

Мужчина смотрел сквозь меня, разъяренный настолько, будто это я рассказывала про отца или притащила Виктора на торжество. Какой молодец, нашел козла отпущения. 

Конечно, легче ненавидеть собственную невесту, чем урода, который ворует деньги и открыто насмехается.

Хм, а если всё-таки виновата я?..

Но не в поступке Виктора.

Он ушел не после издевательского поздравления герцога. Алекс вытерпел до самого конца, нашел в себе силы промолчать и даже кивнуть тому, пусть и безо всякой радости.

Он ушел, когда Макс поцеловал меня.

Внезапное открытие оказалось столь удивительным, что в первую секунду я даже посмеялась над своей наивностью. С чего ты взяла, будто Александр мог приревновать? Он вообще не умеет чувствовать. В его заиндевевшем сердце нет места для всякой чепухи.

Но потом я вспомнила чуткие пальцы на лодыжке и темноту взгляда, что красноречивее слов выдавала хозяина.

Не может быть!

Я поднялась и на нетвердых ногах сократила путь до лорда дэ Горна. Если мое подозрение окажется ошибочным, я никогда не смогу взглянуть этому мужчине в глаза. Если он посмеется над тем, что я собираюсь сотворить, то легче всего будет закрыться в спальне и до самой свадьбы не вылезать оттуда.

Если же я права…

Он так высок, до него сложно дотянуться. Приходится вплести пальцы в жесткие волосы и чуть склонить голову к себе. Не двигается. Не отстраняется. Лишь произносит почти беззвучно:

— Что ты творишь?

— Возвращаю равновесие.

Я никогда не умела первой лезть к мужчине с поцелуями, а потому на мгновение опешила, собираясь с духом. А затем мазнула языком по его верхней губе. Чуть прикусила нижнюю.

Ничего. Целоваться с помидором и то чувственнее, чем пытаться растрясти этого человека.

Нельзя же всегда быть равнодушной статуей! Ну же, покажи эмоцию, бесчувственный чурбан!

Либо отпихни меня, либо откройся.

Мягкое касание, чуть слышный стон, выдыхаемый ему в рот. Я почувствовала, как рука пробегает по моей спине, как притягивает к себе, вжимая в крепкое тело, не позволяя вырваться. Как привычно темнеет взгляд, как низ моего живота наливается жаром.

Есть!

Он поддался, расслабился всего на секунду, но этой секунды хватило, чтобы желание взяло верх над рассудком. Чтобы мы сплелись воедино, чтобы нас захлестнуло с головой, накрыло ураганом.

Они даже целовались по-разному. Макс был нежен, хоть и настойчив, но следил за мной, направлял нас обоих даже в коротком поцелуе. Алекс — не умел притормаживать. Брал всё и сразу.  Руки сжимали талию так, словно заявляя на меня права. Словно твердя всему миру: «Она принадлежит мне».

— Пусть нас всегда будет трое, но мой первый поцелуй принадлежит только тебе, — шепнула я. — Если ты разрешишь, конечно.

Мне нравится Макс и нравится Александр. Они разные, точно лед и пламень, точно цветущий мир и опустошающая война. Они дополняют друг друга, даже не зная того.

Но если можно целовать их обоих, если можно тонуть в них с головой, не оправдываясь и не обвиняя себя в измене — я согласна.

Я готова попробовать.

Готовы ли они?

Мы вернулись в гостиную. Вместе. Не держась за руки, конечно, но плечо к плечу. Александр даже разрешил перебинтовать ему рану и никак не комментировал криво наложенную мною повязку. И правильно делал, что не комментировал, а то я бы тоже высказалась на тему битья посуды. 

— Что с ним? — осторожно спросил Макс, отведя меня в сторонку.

— Ничего такого, о чем стоило бы переживать. Мы… поговорили, и кое-что прояснилось. Слушай, а почему слова об отце вас так задели? Если это не секрет, конечно.

Темы я переводила мастерски. Сказывался многолетний стаж.