Избранная демоном (СИ)

Не в силах видеть то, каким взглядом Арон смотрит на раскрывшуюся перед ним розовую промежность, я попыталась отвернуться, но мне не позволили.

— Смотри, — тихо сказал Ягат, и придержал мне голову.

Я зажмурилась, но в следующий миг открыла глаза, не в силах отвести взгляд от Арона.

Медленно, как во сне, он опустился перед пери с дерзко распахнутыми ногами на колени, протянул палец вперед, погружая его во влажное лоно.

Пери застонала от удовольствия, выгнулась, как кошка, а лицо Арона преобразилось, искаженное маской страсти.

Я заплакала в голос, не в силах сдержаться, когда Арон взгромоздился на пери, и, подбадриваемый непристойными криками темнокожих воинов, принялся бить бедрами.

Один из воинов поднялся на ноги и занес над его головой меч, оборачиваясь к Ягату и явно ожидая приказа хозяина.

Я закричала, когда поняла, что сейчас произойдет.

И в следующий момент ослепла и оглохла.

Потом поняла: это не тишина, это мир взорвался и загрохотал. Земля подо мной ходила ходуном. Громовые раскаты, один за другим, шли как будто издалека, врываясь в мир, словно хотели уничтожить все живое, а багряно-красные молнии рвали пространство огненными стрелами.

А потом раздался далекий звук рога.

Мое тело конвульсивно дернулось и выгнулось дугой. Невероятным усилием воли я осталась стоять на ногах.

Рог приближался, словно тот, кто дул в него, спускался с небес.

Я взглянула на небо и охнула, когда увидела, как стремительно потемневшее, оно окрасилось в красный.

Не сразу я поняла, что красное — пелена перед глазами.

Рог приблизился, и внутри что-то отозвалось.

По телу прокатилась тяжелая волна, причиняя острую, но какую-то желанную боль.

Тихо-тихо, словно в голове, я услышала голос:

— Услышь меня, дитя. Прими свою истинную сущность.

Не понимая, что делаю, я закричала, крепко сжав кулаки. Когда воинственный клич чуть не оглушил, с удивлением поняла, что он вырвался из моей груди.

— Мама! — простонала я. — Неужели мои кошмары ожили? Неужели Голос вырвался на свободу?!

Тело пронзила очередная судорога, и я упала на продолжающую содрогаться землю.

Оглядевшись по сторонам, увидела, что изменился не только мир вокруг, изменились и воины. Тела их покрылись какими-то щитками, глаза на искаженных яростью лицах светятся, а рога пылают, отражая вспышки молний.

Я вцепилась в кристалл на шее обеими руками, и, скорчившись от очередной волны боли, воззвала к Матери.

— Нет! — закричала я. — Только не это! Анахита! Анахита, услышь нас! Не дай древнему злу завлечь своих детей, Анахита!

Красная пелена перед глазами начала светлеть. Меня опрокинули на землю ударом под ребра, а затем смуглые руки сорвали с шеи амулет.

Грозовое небо пронзали молнии, отдаваясь тупой болью в глазах. Кровавые пятна на пелене, застилающей глаза, становились все ярче.

Я из всех вил старалась воззвать к Матери, но чувствовала, что без амулета слишком слаба. Стоная во весь голос от боли, я продолжала содрогаться в судорогах, которые пронзали тело, словно копья.

Мир разверзся и звук рога стал оглушающим.

Спустя мгновение стало казаться, что он раздается в моей голове, и привычен, как и голос, озвучивающий мои мысли. Я мотала головой, сопротивляясь, стремясь вытолкнуть из себя это новое. Остатками воспаленного от боли разума я понимала, что оно враждебно мне, враждебно моей сущности и природе. И в то же время что-то в глубине страстно молило, чтобы это не прекращалось, словно звало Голос, понуждая его звучать в голове громче.

— Откройся, дитя! Яви миру истинную сущность! — звучало в голове, заставляя виски пульсировать вспышками боли.

— Не-ет! — кричала я. — Изыди! Кто бы ты ни был, ты не властен надо мной! Оставь мой народ!

— Слушай, дитя… Слышишь? Ты узнаешь мой голос? — раздавалось в голове, в то время как я, прижав ладони к ушам корчилась на продолжающей содрогаться земле.

К своему ужасу, я уловила нечто знакомое в голосе того, кто звал.

— Прислушайся, тэнгерия! Прислушайся ко мне, безднорожденная! Услышь меня, саму вечность! Ощути свою силу, свое могущество!

— Не-ет! — вопила я, катаясь по земле.

Осознание того, что голос, который я слышала — мой собственный, размазало остатки надежды на сопротивление.

Я продолжала говорить себе, вкрадчиво и терпеливо:

— Я — это ты, глупышка. Ты — и есть я. Ты же можешь отличить свой собственный голос от других?

— Да, — прошептала я и в то же мгновение мир исчез.

Исчезло грозовое небо, раскаты грома, исчезли тэнгерии, принявшие свой демонический облик, исчез содрогающийся мир, исчез и голос в моей голове, потому что вместе с миром исчезла я сама.

А затем мир вернулся, и больше не был прежним.

Я оказалась на какой-то площади, вымощенной грубым камнем, в окружении сотен тэнгериев. Огромные широкоплечие мужчины с горящими рогами и глазами, их тела были покрыты странными щитками, и я знала откуда-то, что мало какое оружие смертных способно пробить эту защиту. Были здесь и женщины: не утратившие своих форм, они все же преобразились. Тела оказались покрыты теми же щитками, что и у мужчин, на лицах написана ярость и злоба.

Я посмотрела на свои руки.