Избранная и беглец

— Ты самый лучший любовник.

Она поняла, что дрожит. Жесткие ладони скользили по спине, под кожей разгорался самый настоящий пожар. Все же «пара» — не пустое слово… И, возможно, сейчас снова заработали умелые настройки Вирана Тала. Плевать. Айрис обняла Оллина за шею, притягивая к себе ближе. В ней стремительно разрасталось желание подарить ему все, что только может дать женщина, — всю мягкость, ласку и счастье.

— Пойдем на кровать, — прошептала Айрис, легонько подталкивая его к расстеленной постели.

Оллин внезапно резким движением подхватил ее на руки, и в следующее мгновение она утонула в мягкой перине. Еще через вздох Айрис оказалась надежно придавлена тяжелым мужским телом. Но нервное напряжение отпустило, дыхание сбилось окончательно. Она задыхалась в жарких, жадных поцелуях, и его руки снова были повсюду, даря наслаждение и желание чего-то большего.

— Олли-ин, — простонала она.

А потом обхватила его бедрами. И полетела с головой в обжигающе-сладкий дурман.

То, что было потом, казалось невероятным для нее, не испытанным прежде. Все мысли исчезли. Под кожей катался огонь, она растворялась в нем, одновременно возносясь все выше и выше — чтобы потом резко взлететь в разлетевшиеся осколками небеса и так же внезапно рухнуть в ласковую темноту, когда сердце все еще заходится в бешеном беге, а по всему телу мелкие капельки пота. И в голове приятная пустота, а под ладонями горячее сильное тело мужчины, с которым было так хорошо.

— …Почему ты плачешь? Я сделал тебе больно?

Айрис замотала головой. Нет, не больно. А может, и больно. Где-то глубоко в душе. То, что она только что испытала, было за гранью всего, что она знала прежде. Оллин молча обхватил ее рукой и подвинул ближе к себе, так, что его подбородок уперся ей в макушку.

— Тогда почему плачешь? Не понимаю…

И такая неуверенность в голосе, испуг… Айрис захотелось снова оплести его своим телом и никогда, никогда больше не отпускать.

— Со мной никогда такого прежде не было, — прошептала она. — И я не знала… Боги, Оллин, за что мне такое счастье? Что я такого сделала, что встретила тебя?

Он тихо вздохнул, успокаиваясь. Кажется, улыбнулся.

— У меня тоже… никогда ничего подобного не было, ты это знаешь. Спасибо тебе.

Айрис прижалась к нему. Теперь, когда тело успокаивалось, накатывала сладкая истома. Веки смыкались сами собой. И уже на границе дремы Айрис подумала, что теперь все правильно. Так и должно быть.

— Любимая, — услышала она шепот. — Моя. Навсегда.

Глава 13 БОГИ ФЕДЕРАЦИИ

На утро наступившего дня была назначена коронация. Оллин уехал. А во дворце вовсю велась подготовка к торжественному приему в честь вступления Артемиса Делайна в должность правителя Рамелии, и началась она задолго до полудня. Обычный обед на сегодня был отменен, и, наскоро перекусив, Айрис в это время уже стояла перед большим, в полный ее рост, голографическим зеркалом, а вокруг порхали девушки, подкалывая подол длинного платья, а заодно подшивая кружевные ленты, которые не успели пришить в мастерской.

Платье было фантастическим. Волшебным. Айрис и помыслить не могла, что когда-нибудь ей доведется выходить в таком. Сшитое из нежно-бирюзового атласа и украшенное по корсету переливчатыми стразами и кружевными цветами, к полу оно расходилось пышной юбкой, на которой даже воланы формой напоминали лепестки роз. Плечи и грудь были смело открыты, зато на руки полагались длинные перчатки в тон платью. Комплект довершало тонкое изящное колье из белого золота с хризопразами и такие же серьги. И маленькая круглая сумочка, расшитая такими же стразами, как и платье.

Ей пришлось сесть перед зеркалом, и девушки продолжили колдовать над ее прической. С волосами было сложно. У Айрис были длинные, тонкие и очень густые волосы, и соорудить из них что-либо, кроме кос, казалось весьма затруднительным. Однако умелицы Рамелии и тут нашли выход: наплели сотню тонких косичек, собрали их в узел на затылке и уложили узором, да так, что было невозможно понять, где эти косы начинаются, а где заканчиваются.

Айрис утомилась от приготовлений, но терпеливо сидела на стуле. Время от времени закрывала глаза и вспоминала, вспоминала… От тех картинок, что всплывали перед мысленным взором, становилось жарко, неловко. Как будто кто-то еще мог все это подглядеть.

Этой ночью все слишком напоминало помешательство.

Она совершенно забыла все правила приличия, которые должна соблюдать уважающая себя женщина. Она позволила Оллину делать с собой все, чего ему хотелось, — а хотелось ему много всего, но ничего противного человеческой природе, просто одним разом он не ограничился.

И — да. Если в первый раз она плакала от пережитого потрясения, то потом просто тихо таяла под поцелуями и засыпала в горячих объятиях, чтобы через пару часов вновь проснуться, прижимаясь к телу своего мужчины, и вернуться к тому, что, казалось бы, уже закончили.