Избранная лирика

вечными темами. Щипачёв отстаивает поэзию раздумий и душевной

сосредоточенности. Он борется за цельного, во всех отношениях цельного

человека, выверяет чистоту его общественных помыслов частотой жизни сердца,личной, или, как прежде говорили, частной жизнью. Щипачёву принадлежат слова:

«...кто сказал, что наша любовь должна быть мельче наших дел?»

Он видится мне на фоне берёз. Их образы и в стихах нередки — «бело от

молний, от берёз бело», и в прозе — автобиографическая повесть «Берёзовый

сок». И всегда от стихов Щипачёва ощущение нежной вязи берёзовых веток в

бездонной голубизне. Я вижу поэта — уральца по месту рождения — на фоне

берёзовых рощ и Подмосковья и Приволжья...

Мы читаем: две-три строфы, афористичность, ясность. Но так ли уж прост

Щипачёв? Нет, только с первого взгляда. В эту простоту надо углубиться. У

текста есть подтекст, как у реки глубокие течения. При первом знакомстве в

юности Щипачёв выглядит не так, как при повторном чтении в зрелые годы. Не

только поэт растёт, растут вместе с нами и его давно знакомые строки...

Это лирика с мягким знаком. Она смягчает кору человеческой чёрствости.

Щипачёв не делает театральных жестов и не взбирается на трибуну. Он садится

рядом, внимательно смотрит в глаза и говорит тихим голосом. Тихим — потому

что «кричать не надо, если даже ты с целым миром говоришь». И о чём бы ни шла

речь — о снежинке или звезде, о яблоке или земном шаре, — тихий голос

Щипачёва убеждает, ему веришь.

Лев Озеров

Зрение

Известно не только якутам,

откуда зима идёт.

В метели, в бураны укутан

Памир у звёздных ворот.

На дальней какой-то планете,

где вряд ли гадают о нас,

и там по-земному ветер

снежком обдувает наст.

Немыслимым было когда-то

увидеть незримого лик.

Ничтожней ничтожного атом

и, как мирозданье, велик.

Всё зорче становится зренье.

Когда-нибудь лягут следы

от капли на ветке сирени

до самой туманной звезды.

На парткоме

Ещё и на парткоме так

сидеть случается, друзья:

заметишь дома, сняв пиджак,

что ты прокурен до белья.

На улице весна давно,

дождём обрызгана трава,

а тут ещё зима в правах.

Но секретарь рванул окно —

и ветки бросились к рукам,

к его горячему лицу.

Гул самолётов, детский гам;

землёй пахнуло, как в лесу.

Земля от яблони бела,

и годы впереди ясны.

Решать партийные дела

нельзя, не чувствуя весны.

Соловей

М. Петровых

Где березняк рябой и редкий,

где тает дымка лозняка,

он, серенький, сидит на ветке

и держит в клюве червяка.

Но это он, простой, невзрачный,

озябший ночью от росы,

заворожит посёлок дачный

у пригородной полосы.

Овёс

От ночной росы,

от холодных звёзд

в холодном поту

проснулся овёс.

Прозрачные

утренние небеса

коснулись

шершавых бровей

овса.

Ему с кукурузой дружить

и к пшенице

белокурым чубом

клониться.

Пускай он ростом

с ними

не вровень,

он налит силой,

он дышит здоровьем.

Он ходит под ветром,

взъерошен, белес —

с глазами детскими

Геркулес.

Недаром к нему,

чтоб задор не погас,

тянется лошадка моя

Пегас.

В троллейбусе

Идёт троллейбус возле клёнов.

Льёт дождь, шумит вода везде.

К стеклу прилип листок зелёный.

Деревья топчутся в воде.

Прямой, прохожих не щадя,

дождь припустил ещё сильнее.

Всё в каплях светлого дождя,

стекло троллейбуса синеет.

И можно ль не принять участья

и ливня не желать земле!

На город, как сквозь слезы счастья

гляжу сквозь капли на стекле.

* * *

Лил дождь —

и сверкает асфальта река,