Избранная морского принца

   Джиад, глубоко вздохнув, приняла холодное гладкое стекло, посмотрела в искристую муть. Еще раз вздохнув, последовала примеру Алестара. Зелье пилось легко, не вызывая отвращения, и имело странный вкус, как очень холодное молоко. Прямо с ледника, с крошкой льда, обжигающей рот изнутри… В голове вдруг зашумело, по телу прокатилась горячая волна, остановившись где-то в кончиках пальцев рук и ног, которые немедленно налились тяжестью.

   — Помни… — шепнул Алестар, снова склоняясь к ней. — Это просто сон. Он не украдет у нас то, что дороже запечатления...

   А потом Джиад утонула в качающихся теплых волнах.

   Перед ней расстилалось море. Шелковистая гладь, нежно-бирюзовая на поверхности и синяя, как королевские сапфиры, в глубине. По морю бежала мелкая рябь, золотясь от лучей то ли закатного, то ли рассветного солнца. Почему-то Джиад не могла понять, утро это или вечер?

   Потом толща воды легко поддалась ей, и Джиад плавно опустилась вниз, к подножью высокой подводной скалы. Это место было ей знакомо, однако она не могла вспомнить, откуда его знает. Так бывает во сне, просто знаешь — и все. И как бы ни было здесь красиво, Джиад невольно напряглась, чувствуя странную тоску. Мысли и воспоминания ускользали, а ей непременно хотелось вспомнить!

   — Не надо… — сказал кто-то тихо и почему-то виновато. — Не надо вспоминать.

   Джиад рывком обернулась и увидела воплощение сегодняшнего моря: золото солнца, темную лазурь волн, жемчужную пену… У него была белоснежная кожа, волосы цвета расплавленного в воде заката и синие глаза. Яркий, красивый, опасный… Джиад без тени сомнения знала, что незнакомец очень опасен. И эти его слова…

   — Почему нельзя вспоминать? — настороженно спросила Джиад, пытаясь понять, как она здесь оказалась и что происходит.

   — Потому что память — это больно, — вздохнул незнакомец. — Я точно знаю. Просто поверь. Поверь морю…

   Морю Джиад, выросшая на побережье и хорошо знавшая мощь и коварство волн, верить хотела не больше, чем незнакомцу. Тревога не уходила, она покалывала и тянула внутри. А волны, невидимые здесь, в глубине, ласкали упругими ладонями, уговаривая, что нужно расслабиться, отдаться в их власть — и все будет хорошо. Обязательно будет. Боль уйдет, вымоется из памяти, раны души заживут, как зажили раны тела…

   — Не хочу, — упрямо ответила Джиад, разглядывая подводного жителя от рыжей макушки до роскошного перламутрового плавника на хвосте. — Не хочу забывать. Кто ты? Зачем я здесь?

   Она протянула руку и, как завороженная, коснулась плеча ожившей сказки. Жители моря… Странные и коварные, если верить легендам. Сказка смотрела на нее отчаянными синими глазами и улыбалась, очень грустно и совсем не зло.

   — Я тоже не хочу забывать, — сказал незнакомец, мерно и медленно покачивая блестящим хвостом, как маятником. — Знаю, что должен, но не могу. Там — боль. И вина. Стыд. Страх… Но я все равно не хочу забывать. Это нечестно.

   «Ти-и-и-ише, дети… — прошептало море вокруг. — Ус-с-спокойтесь… Отдайте мне свою боль… Отдайте с-с-страх… Вс-се будет пра-а-вильно…

   — Не будет, — упрямо шевельнула губами Джиад. — Я… тебя помню. Ты…

   Имя не хотело рождаться, губы стыли, язык не ворочался, но Джиад упорно, по звуку выдохнула:

   — А-ле-ста-а-арр…

   — Джиа-ад, — эхом отозвался глубинник и застонал, сгибаясь в поясе.

   Мгновением позже и Джиад всхлипнула от боли, словно ее хлестнула отдачей от выстрела огромная тетива. Мешанина слов, чувств, образов и ощущений захватила и понесла, как прибой, способный и утопить, и выкинуть на берег. Это было больно и страшно, хотелось спрятаться в счастливом неведении, забыть прошлое и принять сладкую нежную ложь. Так легко! Просто позволить себе выбрать безопасность и слепое наивное доверие.

   — Не-е-ет, — помотала головой Джиад. — Я не хочу!

   — Я не хочу! — вторил ей тот, кого Джиад назвала полузнакомым именем. — Я любил тебя. Я тебя мучил… Я умирал ради тебя… Не хочу… забыть!

   Джиад, едва слыша его, тонула в круговороте воспоминаний. Первая встреча у скалы, боль и отвращение, потом снова и снова боль, омерзение, но вдруг — благодарность, смутная, будто нехотя… И жалость к умирающему. И сочувствие к потерявшему отца. И уважение — ведь было за что, было!

   — Это нечестно! — крикнула она кому-то, повторяя недавние слова глубинника, словно они стали эхом друг друга. — Дай нам самим выбирать! Мы это заслужили!

   «Выбира-а-а-айте… — вздохнуло море с бесконечным терпением матери к капризным детям. — Выбирайте, но не ошибитесь…»

   И Джиад словно раздвоилась, глядя на себя со стороны. Теперь она помнила, ради чего и как оказалась здесь, в странном мире, порожденном их памятью. Они хотели разорвать запечатление. Эликсир жрецов должен был забрать память о боли и подарить забвение на краткое время, нужное, чтобы замкнуть круг.

   — Это же неправда! — сказала Джиад, не зная, услышит ли ее Алестар. — Разве может все это завершиться ложью? Я помню много плохого, но ведь было и совсем другое. А ты хочешь сделать нас незнакомцами? Разве я доверюсь тому, кого вижу впервые?