Избранная волка

Ольшана

Я пребывала в смятении! С одной стороны, столько событий, череда нападений и каких-то немыслимых слов, с другой, всё закончилось. Так резко, неожиданно и… что теперь со всем этим делать?

Кьярваль вошёл, и я ужаснулась его виду. Не то, чтобы я боялась второй ипостаси вервольфов, нет, я не раз видела, как они резвятся, бегают по Архельдору и шуточно борются, но это были ухоженные, сытые волки, а тут… Кьярваль выглядел ужасно. Величественно, потому что был очень крупным, всё-таки бета, но весьма потрёпанным. Глаза покраснели, шерсть вся в пыли и каких-то сухих репьях – где он их нашёл?

- Ч-что…, - я запнулась – в горле резко пересохло, - что с тобой произошло?

Встала с жалобно скрипнувшей кровати, поправив сползающее одеяло, сделала неуверенный шаг вперёд.

- Дорога, - лаконично рыкнул волк и сел.

Мы сравнялись с ним в росте и смотрели теперь прямо в глаза. От его взгляда мне стало очень… жарко. Он проникал мне в мысли, читал, словно открытую книгу, а уж там было понаписано! И как я рада, что он пришёл и спас меня, и как мне надоела вся эта нервотрёпка с выступлениями, и как мне хочется просто гулять по лесам, охотиться на зайцев и диких кабанов, слушать, как шелестит трава и шепчут деревья. А ещё я бы не отказалась, чтобы в этом путешествии со мной рядом шёл тот, на кого можно было положиться. Кто не предал бы, не соврал и больше никогда не допустил бы что-либо подобное!

- Прости, - он сделал шаг ко мне, склонил голову, словно каялся в ужасном грехе.

- За что? – я в недоумении, он только что спас меня, и просит прощения?

- За то, что смалодушничал, пропустил эту ночь, оставил тебя без присмотра, - его голос хрипит, голова клонится всё ниже.

- Глупости! – я сильно возмущена, да и после всех сегодняшних перипетий мне уже, наверное, ничего не страшно. Поэтому я беру его морду в свои ладони и поднимаю обратно. Смотрю в уставшие виноватые глаза и чеканю: - ты ни в чём не виноват! Это мне давно пора прекратить все эти песни и пляски и…

А вот что мне тогда делать, я совершенно не знала, потому и осеклась. Гулять по лесу – это хорошо, но на что-то же надо жить. Конечно, я легко смогла бы зарабатывать охотой, но, к сожалению, с одинокой девушкой не будет никто иметь дела, более того, обязательно захотят обмануть, а то и…

- И выйти замуж, - закончил за меня Кьярваль.

Так странно когда он говорит в волчьем обличии. Ощущать мягкую шерсть под руками, смотреть на животный облик, но видеть при этом человеческий взгляд и разговаривать на такие душещипательные темы.

- Видимо, да, - я опустила глаза, потому что слишком больно.

Потому что нет у меня человека, за которым можно укрыться, как за каменной стеной, чтобы не предал, не соврал, ну и далее по списку.

- Видимо, да, - повторил он за мной.

Потом покачнулся, вздрогнул, снова обрёл равновесие, но я уже всполошилась.

- Ты сильно устал! – я принялась суетиться, поправлять простынь на кровати, а потом вспомнила о главном: - ты, наверное, голодный?

- Нет, - мотнул он головой. – По дороге я сожрал пару зайцев. Представляешь, прямо в пасть запрыгнули, пока я как бешенный мчал сюда. А вот попить было некогда.

Я принялась оглядываться в поисках ведра, но нашла только помойное. Нет, это явно не годится для питьевой воды.

- Слушай, а там снаружи есть колодец? – мне страшновато выглядывать за дверь.

Мало ли, куда этот ужасный маг приволок меня.

- Есть, пойдём, наберём воды, - он повернулся в сторону двери, а я замешкалась.

- А ты что, не будешь превращаться в человека? – не то чтобы я против, просто странно всё это.

- Нет, - Кьярваль вышел за дверь, оставив меня в лёгком замешательстве. – Ну, ты где?

- Иду! – выскочила на крыльцо, ругая себя почём зря.

Вот ведь! Человек мне жизнь спас, а я даже не могу подать ему воды? Мало ли, почему он оборачиваться не хочет! Может, у него одежды запасной нет. Точно! У него ни к ноге, ни к спине ничего не привязано. Боже, какая я дурында!

Кьярваль

Закатные лучи окрасили округу тёплым розово-оранжевым цветом. За забором виднелись поля и леса, а невдалеке начиналась небольшая деревушка – всего домов на двадцать, не больше. Прудки. Интересно, а где тот самый пруд? Возможно, с другой стороны. Дом, в который меня привело чутьё, стоял в стороне на отшибе, но наверняка местные жители слышали мой дикий вой и жутко испугались. Как, наверное, и Ольшана, хотя кто её знает, вроде, привычная уже к нашему брату.

Как-никак, столько времени провела в Архельдоре.

Посреди двора, обнесённого шатким забором, стоял колодец. Такой же старый, как и всё здесь. Запах пыли и запустения бил по обонянию. Странно, как этот хлыщ вообще отыскал такую глушь да ещё и обустроиться успел – в доме, в отличие от двора, было прибрано. Не Ольшану же он заставил вытирать пыль, учитывая, что из одежды на ней только сорочка и одеяло. Ох, как же трудно держать себя в узде, когда она такая хрупкая, нежная, практически раздетая стоит на ветру и зябко кутается в одеяло.

Противно скрежетнул ворот колодца, зазвенела цепь, послышался удар ведра о воду. Глубоко, а дом явно не жилой, значит, место не очень удачное. Или просто специально копали до глубинной воды, чтобы повкуснее была – сейчас проверим.

- Пей на здоровье! – Ольшана аккуратно поставила ведро на невысокую скамью около колодца, чтобы не замарать его о землю – вышло как раз по моему росту.

Всё-таки она самая лучшая девушка в Гардалии! И Архельдоре. И вообще везде, потому что…

Вода оказалась очень вкусной, видимо, не зря так глубоко копали. Разве что сруб не мешало бы подновить – чувствовался ненавязчивый запах старого дерева.

Я выпил всё, благодарно кивнул и попросил ещё. Ольшана сочувственно вздохнула и вновь принялась крутить скрипучий ворот. Ох, ну и мерзкий же у него звук! Впрочем, пить хотелось сильно – пришлось снова терпеть. В этот раз в меня влезла только половина, в животе уже откровенно булькало. И тут Ольшана сделала такое, отчего я только и смог, что выпучить глаза – она совершенно спокойно приподняла ведро и попила оттуда. После меня. Так могли сделать только мои побратимы, женщины же предпочитали иметь со мной как можно меньше дел и подобного рода пересечений.

- Пойдём в дом, - Ольшана вытерла воду с губ, отчего я и вовсе обмер, не в силах оторваться от её милого личика. – Тебе надо отдохнуть.

Она несмело протянула руку, опасаясь прикоснуться, но в то же время желая дать понять, что пора. Сглотнула, а потом, осмелев, запустила свои пальчики в мою спутанную шерсть и подтолкнула в сторону дома.

А я… я был готов идти куда угодно, лишь бы она продолжала прикасаться к моей голове. Её рука почти не дрожала, даже дыхание всего лишь пару раз сбилось с ритма.

Боже, что ты со мной творишь? Где мне взять силы и выдержать? Не сорваться, не загубить эту невинную прелесть, не сделать её своей.

- Ты уж извини, но на кровать я тебя такого грязного точно не пущу, - едва мы вошли в избу, Ольшана принялась рыскать в единственном, тоже очень старом деревянном сундуке. - О, это должно подойти.

Она выудила оттуда не менее старое шерстяное покрывало. Вполне себе крепкое, пусть и поношенное. А главное – тёплое! Постелила около кровати, а потом вновь вернулась к сундуку. Интересно, что она там ещё нашла?

- Давай, ложись, я тебе репьи с травой вычешу, - она присела на край одеяла, похлопала рукой около себя, во второй она держала щётку для волос.

Ей-богу, был бы в силах, давно бы обернулся и… Да, хорошо, что я вымотался, не смогу наделать глупостей. Впрочем, одну из них я себе всё же позволил – лёг около Ольшаны и положил голову ей на колени.

- Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок и ухватит за бочок, - принялась напевать Ольшана, аккуратными мерными движениями расчёсывая мою шерсть.

- Пусть только попробует придёт, - рычу сквозь сон.

Она хихикает, похоже, только сейчас поняв, кому и о ком спела.

- Люлю-люли-люленьки, прилетели гуленьки…

Так под нежный напев тонкого голоса, под ласку деликатных рук я заснул. И снилась мне юная дева в васильковом поле. И бегала она там в одной ночной рубашке, сверкая голыми пятками. Её волосы были распущены, а крепкие упругие груди подпрыгивали от резких движений. Она манила своим невинным очарованием, тонким свежим запахом и задорным огоньком широко распахнутых голубых глаз.

Я бежал за ней, радостный от того, что в ней нет ужаса, она бежит просто так, заигрывая, а не пытаясь спастись. Напротив, я знаю, что она может двигаться куда быстрее, но Ольшана предпочла в ущерб скорости несколько раз обернуться, беспрестанно хихикать и без конца поправлять волосы.

Кокетничает? Она со мной кокетничает! О, Боже, дай мне силы… хотя нет, тут теперь никакой бог, даже волчий меня уже не остановит. Одним рывком я догоняю её, подхватываю на руки, опускаю на траву и целую, целую её сочные податливые губы. Руки гуляют по хрупкой, но округлой в нужных местах фигурке, сжимают ягодицы, отчего она вскрикивает, ещё больше приоткрыв рот. Я тут же пользуюсь случаем и углубляю поцелуй, ласкаю языком каждый уголочек её рта, посасываю нижнюю губку, всё сильнее прижимаю к себе. А она выгибается подо мной, хочет быть ещё ближе, запускает руки в мои волосы, сжимает их, словно не хочет, чтобы я от неё отрывался.

Я и не собираюсь! О нет, я слишком долго ходил вокруг да около, слишком долго сдерживал себя, свою тягу к ней, обманывал себя всяческими уловками, но сейчас есть только она и я, и больше никого вокруг, кто смог бы нас остановить. И от этого особенно сладко! Нетерпеливо развязываю сорочку, пытаюсь снять её через голову, но это слишком долго. Рву тонкую ткань, открывая своим глазам прелестное зрелище: розовая нежная кожа, крепкая девичья грудь, бесконечно длинные ноги, а между ними…

Да, мне там самое место – между ними!

Подхватываю Ольшану под попку, наклоняюсь, ласкаю везде, готовлю её к принятию меня, ибо она слишком маленькая для… Для всего этого. Тем более для моих размеров. Но ей не страшно – я вижу, чувствую всем своим нутром. Об этом говорит румянец на её щёчках, порывистые движения рук, которыми она прижимает меня к себе, готовность принять меня. Её запах сводит с ума. Запах страсти, запах желания познать мужчину. Меня.

Она совершенно не обращает внимания на мои шрамы, словно их нет вовсе! Как так? А, да, это же сон, здесь всё по-другому. Но это не значит, что я не позабочусь о ней – моей хрупкой девочке.

- Не бойся, малышка, я буду нежен, - шепчу ей, а сам уже не в силах держаться.

Медленно, максимально аккуратно я вхожу в неё. Боже, как тесно и горячо! Она начинает суетиться, возиться подо мной. Ей явно не удобно. Меняю угол наклона, целую дрожащие губы, ласкаю пальцами, маскируя боль, толчок…

- А-а, что ты со мной делаешь? – шлепок, второй, а потом… укус!

Эта малышка укусила меня? Да она настоящая волчица, пусть и без второй ипостаси!

- Делаю тебя своей, - отвечаю я и тоже кусаю её в основание шеи.

Так просто. Теперь она – моя, а я – её. Мы неразделимы, я поставил ей метку, сделал своей парой, и назад пути уже нет. Впрочем, кто сказал, что я хочу повернуть? О нет, только вперёд!

Жаль, что это всего лишь сон. Прекрасный, сладостный, но…

Ольшана

Я долго сидела и расчёсывала черную густую шерсть. Волчью шерсть. Что со мной? Я его совершенно не боюсь, вот правда! Весь страх ушёл вместе с исчезновением Николя. После всей круговерти этот волк, который оказался самым верным другом, моим спасителем, перестал меня пугать. Нет, страшны вовсе не двуликие, страшны люди, которые считают, что раз у них есть деньги, сила, то им всё можно. И только этот гинатский оборотень смог постоять за меня. Неужели он и вправду за нами следил? И защищал от опасностей, о которых мы даже не подозревали. С ума сойти…

- И вовсе ты не страшный, - прошептала я спящему волку.

Огромному чёрному вервольфу, так трогательно улёгшемуся мне на колени. Да, его голова тяжела, но я ни за что не хочу убирать её, причинить неудобство, потерять тепло, которое она мне дарит.

Хм, и куда ушёл весь страх? Туда же, куда делся и Николя, чтоб его, Саркозье. В закат.

Спустя некоторое время колени затекли, захотелось выбраться и в то же время очень не хотелось расставаться. Я аккуратно приподняла его голову, положила на одеяло, оглянулась на кровать. Пойти туда? Да, там мягче, есть подушка, а если накрыться одеялом, которое уже чёрти во что превратилось, то не замёрзну. Да, так и надо сделать.

Я попыталась встать, безуспешно, ноги пронзили тысячи маленьких иголочек. Волк заворчал, положил лапу на ногу, отчего стало теплее и в то же время легче. Да-да, он каким-то образом начал избавлять меня от неприятных ощущений!

Боже, чем я занимаюсь? Увидела бы меня мама с папой и всеми дядюшками, выпорола бы ремнём! Причём той его частью, где пряжка, чтоб на дольше отпечаталось. М-да… Впрочем, их ведь нет. А волк такой тёплый, такой мягкий, и вставать не надо, ногами передвигать, и вообще. Мы никому не скажем, да. Точнее я никому не скажу. Встану пораньше, пока он спит, сбегаю в соседний лесок, подстрелю кого-нибудь, рагу потушу. Да, всё завтра, а сейчас хочется спать, пусть я и провалялась практически весь день в постели. Нервы, всё это нервы и волчья притягательность. Только есть хочется, но что поделать?

Во сне я плавала. Тёплая вода обволакивала тело, ласкала, расслабляла. В какой момент ко мне приплыл Кьярваль, я не помнила, очнулась только тогда, когда этот нахал стал уже к губам подбираться.

- Что ты?.. – не успела я спросить, как он прижал меня к себе тесно-тесно, крепко-крепко.

Так, что кровь взбурлила, в голове зашумело, а ноги и вовсе подогнулись. Правда, в воде довольно странно было ощущать это самое подгибание, но я умудрилась. Как и силу его мужского притяжения, неистового желания. Он смаковал мои губы, ласкал рот, гладил каждую пядь моего тела, всё-всё, начиная с лица, шеи, груди, заканчивая… Ой, как стыдно! И сла-а-адко!

- О, боже мой, продолжай, - только и смола простонать я, прижимая его голову… туда.

Ох, хорошо, что мамы рядом нет. И папы. И дяди Друзя и прочих.

Его губы горячи и нежны, руки сильны и умелы. Он словно знает, куда и как нажимать, гладить, ласкать, будто читает мои мысли. Разве волки умеют так? Вроде нет, разве что истинные пары могут чувствовать эмоции друг друга, насколько я поняла, наблюдая за Ренатой и Харальдом.

Но мы-то не пара! Да, он меня спас, но ничего не сказал, только воды попил и спать лёг. Конечно, его поступок говорит лучше тысячи слов, но вот что именно? То, что он ко мне неравнодушен? Да кто ж его знает! И вообще, это всё сон, ведь спать мы легли на полу, а вовсе не в озере, на волнах которого меня качает. Правда, не совсем понятно, как я умудряюсь держаться наплаву, если Кьярваль творит со мной такие чудесности…

А, не важно, хоть во сне расслабиться и получить удовольствие!

О да, как же сладко, как горячо и… больно? Я резко просыпаюсь от пронзительных, неприятных ощущений и вижу встрёпанного Кьярваля в человеческом обличии. И да, мы делаем то же самое, что и во сне! Мама дорогая, он совсем голый и я, а ещё он… во мне!

- А-а, что ты со мной делаешь? – вскрикиваю, но не получаю ответа. Его взгляд затуманен страстью, в нём горит желание и ни одной связной мысли.

Молочу кулаками по его широченным плечам – ноль внимания. Как же быть? Он ведь волк, большой и сильный, что ему мои удары? Точно, волк! Надо кусать – авось очнётся.

Я пошире открываю рот и как цапну его за предплечье! Даже до крови выходит – так расстаралась.

- Делаю тебя своей, - получаю наконец-то ответ на свой вопрос и… ощущаю, как его зубы пронзают мою кожу примерно в том же месте, куда я сама его укусила.

О, боже мой! Снова острая боль, но уже в плече и шее, вот только после неё всё тело принимается ещё больше гореть, а боль уходит. Исчезает без следа! Сама я становлюсь лёгкой, более чуткой, а ещё жажду прикосновений, страсти, о, много чего жажду…

И он даёт это мне, сжимает крепко-крепко, целует страстно-страстно, овладевает, подчиняет, действительно делает своей. Я уже не помню, где заканчиваюсь я и продолжается он. Мы соединены самым приятным, самым естественным образом, что может быть лучше? Нет, никогда я ничего подобного не испытывала и даже не думала, что смогу. Оказывается, отдаваться мужчине так здорово, раскрываться перед ним так легко и сладко. Хочется обвить его руками и ногами, полностью раствориться в ощущениях, подчиниться ритму и ни о чём не думать. Хотя, почему только хочется? Именно это я и делаю.

И уже совсем не понятно, где сон, где явь, и что вообще будет с нами дальше. Есть здесь и сейчас, я и он, и страсть между нами. Даже если завтра он встанет и скажет, что всё это был сон, я буду всю жизнь его вспоминать. А если нет, то…

Нет, буду думать об этом завтра, потому что не хочу впускать в себя боль, потому что если эта ночь для него окажется просто способом получить мимолётное удовольствие, то я…

Кьярваль

Это дивное чувство просто бесконечно. Оно обволокло меня и не хочет отпускать. Я уже давно понял, что всё произошло наяву, и ещё больше изумлён реакцией Ольшаны на меня. Оказывается, ей всё равно на мои шрамы, даже тот самый страшный, одного взгляда на который другим дамам хватало, чтобы захотеть сбежать. И это были самые смелые – те, которые смогли преодолеть барьер шрамов на лице и груди. Она же провела по нему пальчиком, погладила, снова обняла меня и уснула.

А ещё моя девочка такая чуткая, отзывчивая, страстная. О, как она стонала… словно пела тонко-тонко. Самая чудесная песня в мире. Моя: и она, и песня, всё моё, никому не отдам!

- Мм, - она шевельнула своей круглой попкой, пристраиваясь к моему животу поудобнее.

Призывно заурчал желудок, давая понять, что пора бы подкрепиться. Её живот поддержал тему, отчего я решил поторопиться. Встал, поднял свою пару, а сомневаться в её истинности было попросту глупо – я чувствовал нашу связанность всем своим волчьим нутром, и положил её на кровать. Поднял с покрывала одеяло, встряхнул и накрыл Ольшану. Она даже не проснулась – настолько я её вымотал.

О да, это было очень страстное утро! Вот только еда сама себя не поймает и не приготовит, поэтому я обернулся и отправился на охоту.

Свежий воздух бодрил, утренний лес был полон суеты: птицы заливисто пели, встречая рассвет, ночные звери спешили в норы, дабы переждать дневную пору, а дневные напротив, вылезали на свет божий. Вот их-то мне и надо, желательно покрупнее!

Принюхавшись, я поймал запах молодой косули, она совсем недалеко – в паре минут моего бега. Вот и славно, ведь все инстинкты требуют вернуться к Ольшане, взглянуть на неё, убедиться, что всё в порядке. Вот только страшно. Как она отреагирует на наши ночные забавы? На то, что стала моей парой… Мне и самому странно, ведь у волков не принято строить семьи не с двуликими. Разве что с ведьмами, да и то это скорее исключение, чем правило. Ольшана же ни оборотень, ни магией никакой не обладает, вопрос: почему она?

Размышления не мешают мне нагнать косулю, одним мощным движением повалить её, перегрызть шею, закинуть на спину и потрусить обратно к избушке. Всё произошло инстинктивно, даже мозг напрягать не пришлось.

Ольшана всё ещё спит. Вот и отлично, я как раз успею перекинуться, смыть с себя кровь добычи и разделать косулю. Половину закапываю – дань Матери-Земле, которую я обязался платить за право бегать по Гардалии в волчьем обличии. Сначала и вовсе пришлось отдать сразу несколько животных главному жрецу Старограда, чтобы он провёл ритуал. Как сейчас помню: горели огни, деревянные лики богов строго взирали на меня – чужеземца с кровью волка. Урода, которому вдруг вздумалось взять под опеку одну девушку.

Я обещал им не трогать её, беречь невинность, защищать от врагов, но, выходит, солгал. Похитить её всё равно смогли, невинность она потеряла, причём благодаря мне. От последней мысли меня словно молнией пробило – так захотелось… повторить содеянное. Да, каждый день, пока Небесный Волк не заберёт нас к себе. Кстати, а что бывает с истинными парами без второй ипостаси после смерти? Принимает ли Волк их к себе в чертог, или у них другой посмертный путь? Любопытно, но проверять не буду – хочется ещё пожить, любить Ольшану, наших общих детей, когда они появятся.

- Ух, вот только пережить встречу с стёщей, а дальше вообще ничего не страшно, - пробормотал я себе под нос и ополоснул руки от земли. – Надо будет и ей жертву преподнести. Растопив подтопок, я принялся нарезать мясо помельче, чтобы оно быстрее приготовилось. В заброшенном хозяйстве нашёлся старый, но целый чугунок, немного соли, пара ложек и одна единственная кружка. Всё пыльное, в паутине, пришлось приложить немало усилий, чтобы хорошенько отмыть, особенно чугунок.

Едва закипело варево, Ольшана зашевелилась.

- Мм, как вкусно пахнет! – сонно пробормотала она. – Ой!

- К сожалению, придётся подождать, - я аккуратно, стараясь не напугать, подошёл к кровати. – Как ты себя чувствуешь?

- Ох, это был не сон? – её глаза распахнулись от… очень смешанных чувств, в которых я прочёл и страх, и восторг, и неловкость, и нежность.

Она смотрит мне в душу, мимо шрамов, которых уже не замечает.

- Да, любимая, всё произошло наяву, - я сажусь, беру её маленькие ладошки в свои руки, подношу к губам, целую каждый пальчик.

Ласково, чувственно, неторопливо.

- То есть мы, - Ольшана неловко завозилась, смущаясь от нашей близости, – мы теперь…

- Вместе, - заканчиваю за неё, сгребаю в охапку, сажу на колени и целую уже в губы.

Она стонет, обхватывает меня за шею, ещё теснее прижимается и замирает.

- Что же я теперь маме скажу?

- Я возьму всю вину на себя, - успокаивающе глажу по спине и тут вспоминаю, что надеть-то ей и нечего. – Только для начала надо найти тебе одежду и обувь.

- Ой! – Ольшана пытается выбраться их моих объятий, вновь начинает смущаться, но я держу её крепко и никуда не отпускаю.

- Не бойся, всё будет хорошо. Теперь ты – моя, а я – твой. Мы – пара, я не знаю, как это произошло, но Небесный Волк соединил нас. Так что теперь твоя мама сможет только поворчать, да и то недолго, потому что я увезу тебя в Архельдор. Согласись, капать на мозги через море довольно сложно.

- Согласна, - хихикает Ольшана. – Знаешь, так удивительно: ещё вчера я была девушкой, а сегодня стала женщиной. Это так странно, так потрясающе.

Её глаза сияют, она действительно удивляется всему, что между нами произошло и, самое главное, радуется!

- Не просто женщиной, а моей супругой, - добавляю я. - Прости, что не спросил – я был не в себе.

- И хорошо, что не спросил, я могла струсить, - она лукаво улыбается. – Правда, ты не представляешь, как я боялась мужчин! Всех!

- Почему? – надо же, а я думал, что она только меня боится, ну и тех негодяев, которые пытались её заполучить себе в постель.

- Потому что все хотели от меня только одного, - она всхлипывает, вскрывая передо мной старую рану. – Ты ведь и сам всё видел. Стоило мне надеть красное платье и выйти на сцену, так сразу находились те, кто считал, что меня можно купить. В последнем городе и вовсе похитили.

- Но ты и меня боялась, причём я к тебе ни разу не подошёл с неприличным предложением.

- Ты – это ты. Ты большой грозный вервольф, которого все боятся, вот и я боялась за компанию.

- А сейчас?

- Сейчас нет, - она ещё крепче обнимает меня. – Потому что узнала тебя совсем с другой стороны.

- И тебя не пугают мои шрамы?

- Нет, они… я их просто не замечаю. Правда, какая разница, что у тебя на коже, когда я вижу, как горят твои глаза, когда ты смотришь на меня. А ещё, - она запнулась. – Я чувствую тебя. Правда! Прямо сейчас я ощущаю, как ты любишь меня, как хочешь защитить и…

- И это тоже, да, - я вновь начинаю её целовать, укладываю на смятую постель. – Прости за вчерашнюю боль.

- Брось, в первый раз всегда больно – это известно всем! Ты же смог сделать всё просто волшебно.

Она тянется ко мне, обнимает, целует, отчего я готов сразиться со всем миром! С градоначальником, с которым мы обязательно ещё встретимся, со своими собратьями, если они вдруг не захотят принимать в свою стаю простую человечку, да хоть с кем. Главное, что она – моя пара, а уж почему так вышло – не имеет значения.