Избранная волками

Воздух вокруг стал сухим и ужасающе жарким, он обжигал легкие, опалял сознание, и девушка чувствовала, как на глаза ей опускается пелена желания. Все тело покрылось гусиной кожей, кончики пальцев начало покалывать от напряжения, как бывает, когда изо всех сил сдерживаешься, чтобы не дотронуться до чего-то сокровенного.

Ее сознание словно раздвоилось. Одна половина тянулась к Тимофею, другая – к Якову, но…

Половины были равные.

Яков придвинулся ближе, дотронулся до ее плеча.

Тимофей расправил одеяло на ногах, между делом огладив ноги.

Воздух накалился до предела. Чиркни зажигалкой – и весь дом взлетит к чертям. Краем глаза она косила то на одного, то на другого и чувствовала, как хотелось застонать, завопить от несправедливости: губы каждого были идеально слеплены, будто слегка припухшими; в глазах, которые исподволь ловили взгляд, плескался жгучий магнетизм, притягивающий, одуряющий, жесткий. Они оба были совершенством в первой степени. Она ощущала, как крылья носа каждого из мужчин сейчас трепещут, будто бы ловя каждое ее движение, и это дикое ощущение контроля сводило с ума.

Лиза облизнулась и увидела, нет, почувствовала, как мужчины рядом сразу напряглись, и волна тягучего плотского желания буквально прострелило все ее тело. Низ живота свело сладкой судорогой, такого интенсивного желания Лиза никогда не ощущала, но сейчас это было и не удивительно…

Лиза почувствовала, что еще немного, и бомба рванет.

Так и вышло.

26.

Лиза вскочила первой. Срикошетила с дивана на середину комнаты и повернулась. Обоих мужчин будто сдуло с дивана, и они оказались в разных концах комнаты.

Ее пробил озноб. Без сильного плеча Тима и жарких пальцев Якова стало так же холодно, как там, на крыльце дома, где она обдумывала свою участь.

Может быть, все было не так, как нужно, не так, как привычно и как должно быть, но Лиза…

Лиза рискнула. Глядя на Тимофея, стоявшего в конце комнаты, она улыбнулась. Тим среагировал предсказуемо: усмехнулся в ответ своими греховно влекущими губами.

Девушка перевела взгляд на Якова, который оказался рядом с ней.

Он положил свои горячие руки ей на бедра, и, не встретив сопротивления, приобнял.

Лиза склонила голову, искоса на него поглядывая. Тот среагировал так, как и предполагалось: воспринял ее жест как приглашение и сразу с пылом прижался к ее губам.

Лиза приоткрыла рот, и он ворвался в него своим горящим пламенем языком, опаляя и обжигая желанием. Но девушка смотрела на Тимофея.

Вопреки ее плану, он с удовольствием смотрел на разыгрывавшуюся перед ним сцену, и только вздымающаяся грудь выдавала то, что происходит внутри него.

Девушка отстранилась, убрала со своей талии чужие руки и сделала несколько шагов по направлению к лестнице, чтобы подняться на второй этаж, где теперь была ее комната.  И в ту же минуту застыла от удивления: дорогу ей преграждал Тим. Он шагнул навстречу и встал вплотную, так, что ей не удалось бы сделать ни шагу вперед.

Лиза затрепетала в ответ на тот огонь, что полыхнул в его взгляде. Она вздохнула, и мужчина, не опуская глаз, сделал удивительную вещь: обнял ее, нежно провел руками по волосам, а потом прижал ладонь к затылку, зафиксировав, и прильнул своими губами к ее. Она застыла от неожиданности, но не смогла удержаться и ответила.

То, что происходило внутри, было невозможно описать словами. Он целовал ее то нежно, то распаляясь, она чувствовала, что тает от его напора и сладости. Ноги задрожали от слабости, от накатившего возбуждения.

И в ту минуту, когда она, собрав остатки силы воли, что всколыхнулись где-то на задворках сознания, хотела его оттолкнуть и бежать из этого дома, пропитанного вожделением, сзади ее обнял Яков.

Лиза оказалась меж двух огней. Пышущие жаром тела опаляли, а руки, что, казалось, скользили везде, лишали не только силы воли, они подавляли ее внутреннее «я», порабощали и заставляли повиноваться чистому, выкристаллизованному удовольствию.

Яков целовал ее шею, одновременно шепча на ухо жаркие непристойности, которые мозг отказывался воспринимать, а руками оглаживал, то сильнее сжимая, то ослабляя хватку, налившиеся груди.

Она отчетливо чувствовала сквозь джинсы его острое возбуждение, и от этого шёпота, плена его рук ей казалось, скоро она упадет на пол.

Тимофей засасывал ее нижнюю губу, а отпустив, облизывал верхнюю, и тут же проникал в открытый рот, чтобы сплестись с ее языком. Одной рукой он стягивал волосы девушки на макушке, а другой прижимал за бедра такой хваткой, будто вдавливал в себя.

Его тело непроизвольно двигалось в такт движениям языка, и Лизе казалось, что от этого пожара на троих их одежда давно должна была превратиться в угли. Она чувствовала шов джинсов между ног, и эта деталь так явственно ее заводила, что казалось, еще чуть-чуть — и она разлетится на мириады осколков.

Яков поднял ее футболку, высвободив истерзанную грудь, пылающую от его прикосновений, и Тимофей тут же припал к горошинам сосков. Попеременно он втягивал то один, то второй, заставляя изгибаться в тот момент, когда сосок, еще влажный от его поцелуев, опалял холодный воздух.