Избранник

И только казалось, что за неподвижными мышцами его лица нет больше борьбы, нет больше коллоссального бремени взваленного им на себя долга. В глубине его сознания, за какой-то красноватой пеленой, он все еще ощущал себя присутствующим и даже в какой-то мере слышал голоса двух своих лучших друзей. Но они доносились до него то как звон маленьких колокольчиков, то как комариный писк, лишенные своего нормального объема и смысла, какой отступил и превратился в маленького комарика, несущественно-незначительного, маловажно-крошечного. Голос, опутанный железными лентами, растягивающий свои мышцы на обнаженных костях звуков, голос, как раскаленный свинец, вливающийся в уши и разрывающий всякие реальные представления и ощущения, этот голос даже не словами, а какими-то знаками-вспышками передавал смысл еще атавистически звучащей речи. "Приходят люди, и уходят люди, но земля не переполняется - число людей постоянно растет. То, что они называют жизнью короткая вспышка между двумя вечностями, - превратилась в хорошо отработанный акт, как отрыжка между обедом и ужином. Все меньше живущие стали задумываться над тем, для чего они существуют, что есть их существование, кем или чем оно дано. На время этой короткой вспышки - своей жизни - они становятся примерными исполнителями, потребителями еды, спиртного, развлечений и секса. Даже ненависти больше не существует, только злая зависть. Ненавидеть стали коллективно: ушастые носатых, непокрытоголовые - покрытоголовых, и так далее. Все делается коллективно: богатые коллективно обирают бедных, бедные коллективно либо хулят, либо славословят богатых, те, кто между, коллективно обороняются от тех и других. Творчество иссякает, и рожденные без вдохновения рациональные монстры технологий вот-вот проглотят все человечество. Но никого это больше не заботит: кому-то надо существование человеческого рода - иначе бы не существовал, так вот пусть он и заботится о дальнейшем... В этом мире больше гарантии умереть естественной смертью, с деньгами в кармане и среди богатой обстановки, когда не задумываешься о бедах человечества. И вдруг среди этих нечистот, среди этой насквозь провонявшей помойки появляешься ты, с твоими мечтами, с верой в абсолютную любовь, скрывая эту веру за суровым лицом и железными мышцами... Твои детские переживания, страхи, обиды и печали не умерли в тебе, как в других. Ты так и продолжал остро переживать все, и твоя жизнь, наполненная бесконечными ощущениями, болью, мечтой, растянутая на валиках бесконечного мира эмоций, превратилась в вечность по сравнению с минутным существованием других. Носитель иного хода времени, владелец альтернативного ощущения жизни, ты стал ненавистен всем им, для которых десятилетия мчатся со скоростью выпущенной из лука стрелы. Все твое поведение, все, что ты говорил, все, что ты делал, никак не согласовывалось с их временем, не совпадало по своей сути, по причинности и природе. Для тебя каждая минута растягивалась в бесконечную Вселенную, а они ее даже не замечали. Каждая твоя секунда, наполненная мириадами ощущений-градаций, распадалась на столько бесконечностей, что в них могли утонуть временные ощущения жизни всех людей вместе взятых! И все это в тебе зиждилось на том, что противоположно лжи - иначе оно бы не могло продолжаться. А в мире, окружающем тебя, все зиждется на лжи, на том, что люди живут одним днем, одним часом - а потом хоть потоп... Потому и правила их игры тебя не касались. Даже если бы ты никогда не создал ни одной талантливой по стандартам общества работы, твоя жизнь сама по себе была самым талантливым и самым лучшим из всего, что существовало в твое время".