Избранник Пентакля

Движение началось где-то в области сердца. Это было странное и непривычное чувство — словно в груди закружился маленький теплый смерч. Он быстро разделился на две волны, которые, поднявшись к плечам, прошли через руки и вырвались из центра ладоней Борланда тонкими красными лучами. Лучи сомкнулись в один, и в месте, где это произошло, возник искрящийся и шипящий красный шар, мгновенно устремившийся к чучелу. Борланд и глазом моргнуть не успел, а верхняя половина деревянного манекена уже вовсю дымилась и полыхала.

— Отлично! — прищелкнув языком, воскликнул Заффа. — А теперь заморозь его — это чучело нам еще понадобится, — и назвал нужные слова.

Борланд повторил их и вновь ощутил движение Силы внутри себя. На этот раз нараставший в груди ураган источал приятную прохладу. А из ладоней Весельчака ударили в пылающее чучело две струи чистого холода — холода, который можно было увидеть. Огонь тут же погас, а манекен покрылся толстой ледяной коркой.

— Браво! — одобрительно произнес наставник. — Теперь — Кислотная Стрела. Вот сейчас будь особенно осторожен. Это очень вредное заклятие, которое любит порой сыграть злую шутку с тем, кто его творит…

В Биланском лесу царил холодный сумрак. Звери и птицы затаились, словно в преддверии большой охоты. Лишь дробный стук копыт большого черного коня нарушал напряженную звенящую тишину.

Тронг скакал по направлению к городу. Мысли одноглазого великана были заняты недавним визитом злого колдуна.

Поручение, которое дал ему Лангмар, было весьма неожиданным. Тронг сразу догадался, что придется кого-то убить — к таким, как он, не обращаются с другими просьбами. Сюрпризом оказалось имя того, чью жизнь хотел заполучить чернокнижник: Борланд. Бывший главарь разбойничьей шайки, что несколько дней назад окончательно перестала существовать как раз стараниями Тронга.

Спросив, какой будет награда, Тронг услышал в ответ слова о золоте. И, хоть колдун мог убить его одним движением кисти, убийца позволил себе рассмеяться ему в лицо. Того, что было закопано у подножия холма неподалеку от его лесной избушки, Тронгу с лихвой хватило бы на несколько жизней. И надо же — Лангмар при этом не пришел в ярость. Цена, которую он назвал, пришлась матерому разбойнику куда более по душе. Вроде бы и совсем немного, но в настоящее время для Тронга это было пределом мечтаний. Колдун пообещал ему восстановить давным-давно потерянный в одной из многочисленных лесных стычек левый глаз.

ГЛАВА 9

Второй день пребывания в Билане Индалинэ мог смело назвать одним из лучших дней в своей жизни. Не ожидал он найти в этом насмерть перепуганном городе, что минувшим вечером встретил его грубыми словами и лезвиями ножей, столь ценящих искусство и проникнутых светлыми идеями людей, какими были Феликс и Скольд. Об их четвертом компаньоне сложно было сказать то же самое — да о нем вообще сложно было что-либо сказать. Ограбленный столичными прохиндеями Велон за все время их спонтанной попойки не проронил ни слова, а лишь печально вздыхал. Понятное дело, что мысли его крутились вокруг собственной нелегкой доли, и ничто на свете не могло направить их в другое русло. А Итрандил, Скольд и Феликс спели еще немало песен: веселых — и грустных, заставляющих задуматься о смысле жизни — и ни к чему не обязывающих, известных всему миру — и сочиненных экспромтом прямо на месте. Но вот окружающее пространство начало затягиваться черно-фиолетовой дымкой: наступил вечер. Первым из парка ушел Скольд — ему, как обычно, предстояло развлекать публику в «Кирке и кувалде». Чуть погодя засобирался домой Феликс. Велон колебался — стоит ли ему возвращаться к родному порогу. Стыдно было перед отцом и матерью.

— Иди, — убедил его в конце концов Феликс- Ты хотя бы попробовал что-то изменить. Другие всю жизнь просиживают на заднице и пальцем не пошевелят даже ради себя самого.

Велон понуро поплелся домой. Феликс, попрощавшись с эльфом, зашагал в противоположном направлении. А сам Индалинэ отправился на Осиновую улицу, 13, - туда, где, по словам гнома Хенгрида, располагался эльфийский клуб.

У клуба этого, как выяснилось, было название — «Тихая заводь». Здание, в котором он разместился, выглядело весьма необычно. Оно казалось вплавленным между двумя ближайшими домами куском черной породы с прорезанными в нем оконцами, призывно мерцавшими желтым сквозь темные сетчатые занавеси. То, что стены были выкрашены черным, а козырек над входной дверью был выполнен в виде драконьих крыльев, недвусмысленно свидетельствовало о том, что бал здесь правят потомки принцессы Сферраны. «Вход только для эльфов», — предупреждала табличка, укрепленная на стене рядом с дверью. «Уши у меня пока не затупились, — улыбнувшись, подумал Итрандил, — так что проблем возникнуть не должно».