Избранники Небес

Только спустя час младший сын фараона Хуфу удосужился принять «семью доносчиков». Их пригласили в гостиную, где на мнимом троне восседал царский интриган. Его белая юбка и жилет были расшиты золотом и драгоценностями. Короткие и обритые по бокам темные волосы украшала золотая нить, корона принца. Хафра был похож на своего отца, с различием лишь в выражении лица. Фараонову лику были свойственны властность и суровость, в сыне же проявлялись грубость и алчность. Хитро суженные черные глаза будто сверлили каждого человека, попавшего под его взор. Этот жестокий взгляд принца вызывал ужас в прислуге и повергал в трепет родню, поэтому, разговаривая с ним, мало кто осмеливался взглянуть ему в глаза.

Царский сын жестом подозвал к себе посетителей. Приблизившись, те застыли в поклоне.

— Что же ты разузнала, Калидэя? — не церемонясь перешел Хафра к вопросу о главном.

— Достопочтенный принц, шесть месяцев назад наш светлейший владыка увидел мистический, а может, и вещий сон. Некто, не имеющий сходства ни с одним из богов Кемта, велел правителю соорудить у подножья Великой царской усыпальницы тринадцать склепов и поместить туда свой флот. Его слуге Финиану было поручено надписать на стенах склепов арифметические знаки, услышанные фараоном во сне, — девушка умолкла, все еще не смея поднять голову.

— Это все?

— Да, мой господин.

Хафра, помолчав немного, в раздумье поднялся и приблизился к гостье.

— Первой красавице дворца не следует так утруждать свою нежную спинку.

Царевич, положив руки ей на плечи, велел выпрямиться. Он пристально посмотрел в глаза девушки, пытаясь навязать ей свою волю. Калидэя застенчиво опустила глаза.

— Ариомин, уже поздно, и тебе пора домой. О делах поговорим позже… Может быть, завтра.

— Конечно же, мой господин. Я не хочу вас утомлять. Доброй вам ночи, принц. Пошли, Калидэя, — Ариомин взял дочь за руку.

— Нет-нет. Ты неправильно истолковал мои слова.

Я повелевал уйти тебе. Твоя же дочь должна будет остаться здесь. Негоже столь прекрасной юной особе разгуливать в потемках по улицам. Там столько бродяг, а вдруг кто-то осмелится оскорбить ее? Полагаю, ей лучше остаться здесь под моим неусыпным присмотром и заботой. А утром я велю носильщикам доставить Калидэю домой в моем личном паланкине.

Ариомин понял намек царевича.

— Как пожелаете, принц Хафра.

Девушка метнула на отца злобный взгляд. Ее укор хоть и тронул отцовское сердце, однако тот не осмелился противоречить желанию принца. Он ушел, оставив дочь Хафре. Всю дорогу Ариомин проклинал в душе представителя царской крови. Но немного поразмыслив, утешил себя единственной мыслью:

«Чем делить ложе с вонючим крестьянином, а возможно в будущем стать его женой, уж лучше пусть будет наложницей принца».

Первые солнечные лучи забрезжили на горизонте. Сизое небо постепенно приняло красочные тона. Бирюзовые, пурпурные и янтарные полосы предвещали восход светила. День сулил быть жарким и удушливым. Воздух, чистый и прозрачный, был наполнен ароматом влажного кедрового леса. Первыми радовались новому дню пернатые. Они безустанно щебетали, словно пересказывая друг другу события прошедшего дня. Вслед за ними начинали свой день другие представители животного мира, и самыми последними в этой череде оживания были люди.

Как и было обещано, Калидэю к утру доставили в отцовский дом. Из-за вечернего инцидента, или, скорее, предательства, девушка была в обиде на отца. На все его расспросы она лишь злобно хлопнула дверью своей комнаты. В то самое время в царском дворце происходили более значимые события, поэтому я обращу внимание читателя именно туда.

Дождавшись, пока фараон откушает утренних яств, третий из шести сыновей Хуфу изъявил желание видеть отца. Хотя царская семья жила вместе, родные редко встречались.

Поприветствовав сына, правитель приказал прислуге принести охлажденное вино и фрукты. Фараон был бесспорно жестокой натурой, но своих детей он любил, поэтому старался быть с ними лишь требовательным.

Отец и сын поговорили о некоторых делах страны, и Хафра, увидев, что правитель в настроении, решил приступить к «допросу» с помощью искусно наводимых вопросов.

— Отец, во дворце ходят слухи, что один из ваших слуг обучается грамоте.

Фараон Хуфу насторожился при этих словах.

— Кто посмел оглашать эту тайну?

— Тот самый, кому вы доверили ее.

Лицо владыки сделалось суровым.

— Так, значит, мой верный слуга предал меня?!

— Государю не стоит доверять прислуге. У него есть сыновья, и они всегда рады выполнить любую вашу волю, — намекнул Хафра на собственную готовность.

Хуфу не стал раздумывать. Не имея склонности прощать предательство, он вынес свой приговор.

— Если Финиан предал своего властелина, то он заслуживает смерти! Скоро работы в склепах закончатся и этот неверный пес должен будет поехать к усыпальнице. Он выполнит свою миссию и тогда…

— Отец, разве не проще убить его сейчас и доверить это задание одному из своих сыновей?

— Нет!

— Но отец…

— Мои сыновья не рабы, а воины, и как воину я велю одному из вас прикончить предателя… но только лишь после того, как этот крестьянский буйвол завершит задачу.