Избранница

Цицерон вздохнул и поставил флакон на землю.

Часы тянулись медленно, ходили по кругу, утомляли.

Цицерон находил утешение в наблюдении за девушкой, которая находилась вместе с ними в камере. Дианкехт делал то же самое. У них не было иного развлечения.

Девушка с фиалковыми глазами ходила кругами, временами натыкаясь на решетки камеры, на потрескавшуюся стену, на тюфяк, потемневший от клопов. Девушка напоминала заточенную в бутылке бабочку, которая, обезумев, летает по кругу и пытается спастись.

На первый взгляд она не отличалась от любой другой девушки, однако ее жесты выделялись подчеркнутым изяществом, а кожа — необычной белизной. Такая белизна и аромат типичны для лепестков гардении.

Цицерон смотрел на нее, точно загипнотизированный. Цицерон не сомневался, что это та же самая крохотная фея, которую он видел в лесу вместе с Анхелой. Она по неизвестной причине воспользовалась колдовством, обрела это новое тело и уже не смогла вернуть себе прежний облик.

Дианкехт тщетно пытался успокоить ее.

— Садись, дорогая, ты лишь утомишься от этого.

Лилиан указала на Финвану, тот лежал на ложе из соломы и храпел.

— Я не столь бесчувственна, как эта куча мяса.

Дианкехт пожал плечами:

— Мне тоже трудно понять, как он может спать столь спокойно, зная, что завтра его монаршеская голова скатится с плеч.

Лилиан подбоченилась:

— Вы думаете, что я тревожусь за свою голову?

— Почему бы и нет?

— Вы тоже из тех, кто считает, что у фей нет сердца? Я не такая, как другие. Я болею за других, страдаю за других, — вдохновенно ораторствовала Лилиан. — Я беспокоюсь не из-за своей головы.

Дианкехт глупо улыбнулся:

— Значит, ты беспокоишься из-за моей?

Лилиан пришла в отчаяние и указала на Цицерона:

— Ты не выслушал этого человека? Оонаг бросила бедную девочку в колодец, который ведет в Царство тьмы.

На лице Дианкехта не дрогнул ни один мускул.

— Королева поступила так же со всеми девушками, которые на конном выезде оказывались рядом с Финваной.

Лилиан гневно топнула ногой:

— И вас это нисколько не трогает?

— Если хочешь, я запл ачу.

Лилиан сплюнула на пол, чего не подобает делать феям.

— Вы так же трусливы и гадки, как и он, — крикнула она, указывая на Финвану. — Повелитель тьмы найдет достойного соперника в этом шуте.

Цицерон осторожно вступил в разговор. Он уже давно хотел задать вопрос, который вертелся у него на языке.

— Она жива?

Лилиан и Дианкехт обменялись заговорщическими взглядами.

— Анхела жива в том месте или мертва? — не отступал Цицерон.

Цицерон уловил, что существует какая-то суеверная таинственность вокруг всего, что касается Царства тьмы.

— По правде говоря, мы этого не знаем, — робко признался Дианкехт.

Лилиан согласилась с ним:

— Иногда хочется верить, что бедные девушки не погибли, но это скорее мое желание, чем предчувствие.

— Никто этого точно не знает, — признался Дианкехт.

— А я знаю, — из темноты раздался громогласный голос.

Финвана потягивался и громко зевал.

— Я король и знаю все.

Цицерон подумал, что король хочет соврать.

— Вы король не Царства тьмы, а Дэйойн Сайда, — возразил юноша.

— Однако я знаю, как войти и выйти из Ада, знаю, что в нем творится.

— Я этому не верю, — ответил Цицерон, пытаясь задеть и разговорить короля. — Так что же вы знаете?

— Я знаю все, — ответил король, теперь уже окончательно проснувшись.

Печальная Лилиан жалобно сказала:

— Вот как, ваше всезнающее величество? Тогда почему же вы не предупредили нас, что ваша супруга схватит вас и велит отрубить вам голову? Ответьте же мне, давайте же, ответьте мне!

Дианкехт подытожил недовольство феи:

— Вы превысили ваши полномочия, злоупотребили терпением королевы, вашего народа и моим.

Финвана рассердился.

— И ты тоже с ними, Дианкехт? Возможно, ты изменил мне?

Дианкехт ногой раздавил таракана.

— Я вам столь предан, что расстанусь с головой ради вас и рядом с вами. Завтра мы вместе взойдем на эшафот, — вздохнув, пробормотал гофмейстер.

Финвана встал во весь рост и стряхнул с себя остатки соломы:

— Это мы еще посмотрим!

Дианкехт прищелкнул языком:

— Как же вы думаете помешать этому? Мы совершенно беспомощны.

Лилиан грустно поддержала его:

— Оонаг лишила нас волшебных сил!

Дианкехт привел решающий аргумент:

— И я не уповаю на нежданное заступничество. Мы потеряли армию. Наши солдаты перешли на сторону королевы, чтобы спасти себе жизни.

— Я знал, что так случится!

— Если вы все знали, то почему не помешали этому? — упрекнула его Лилиан.

Цицерон присоединил свой голос к этим упрекам:

— Вы ничего не знаете! Вы даже не знаете, что происходит с девушками, которые исчезают в колодце.

— Нет, знаю! — вдруг выпалил задетый Финвана. — Я знаю, как незаметно проникнуть в Ад, надев мантию-невидимку, и как выйти из лесной пещеры. Я — король Финвана!

— Эти девушки погибают или остаются живыми? — без обиняков спросил Цицерон.

— Тебе хочется знать это? — злорадно спросил король.

— Конечно. Скажите мне, — заявил Цицерон.

— У меня нет желания отвечать, — сказал король, хмуря брови.

— Почему?

— Потому что королю не приказывают, его просят.