Избранница

Три высохшие розы,
Утраченный грезы,
Тоска, мольба и слезы,
Начало скучной прозы.
Когда-то цветом алым,
Вы душу окрыляли,
Пьянящим ароматом
любовников пленяли.
Теперь — с тоски завяли.
Душа цветка тонка,
Она загадку таит,
Коль любишь пылко, нежно,
Цветок — благоухает.
А коль любовь ушла,
Цветы завяли вновь,
Но снова расцветут они,
Когда придет любовь.

Закончив чтение сонета, Вацлав смело подошел к королеве и вручил ей три прекрасные розы: белую, розовую и пурпурную. Бланш, которая всей нежностью своего хрупкого сердца земной сильфиды, впитывала каждое слово влюбленного юноши, дрожащей рукой приняла букет, прижала его к лицу и… лишилась чувств.

Первым опомнился шустрый Иржи.

— На помощь королеве! На помощь королеве! — кричал он. — Лекаря! Где этот подлый старик!? Янош! Вечно его нет на месте!

Только один Карл проявлял спокойствие. Казалось, эта сцена с обмороком королевы была для него привычна и не производила никакого впечатления. Он сидел, спокойно попивая пиво из огромного кубка, в то время как все слуги бегали вокруг лишившейся чувств Бланш.

— Вацлав! — наконец сказал Карл. — Отнеси ее в покои и дай ей нюхательную соль. Этих француженок не переделаешь. А мы продолжим наше торжество. Не расходитесь, господа и продолжайте веселиться.

Вацлав, не долго думая, подхватил на руки Бланш и быстро вынес ее из бальной залы.

«Хорошо устроились», — подумала Элиза.

— А знаете, — заискивающе сказал Карлу хитрый Иржи, — у нас есть еще одна поэтесса, которая сочинила стихи специально для вас.

— «Вот негодяй!» — подумала Элиза. — «Ведь Тетка обещала выбить из его дурацкой башки всю память обо мне! Хотя за полторы тысячи лет можно и разучиться колдовать».

— Где же она? — спросил Карл.

— Вот, познакомьтесь, — сказал Иржи, указывая на Элизу.

Элиза робко встала.

— Я сразу тебя заметил, дитя мое, — сказал Карл, и его грубоватое загорелое лицо озарилось добротой и нежностью. — Ты не из наших краев, да?

— Да, — прошептала Элиза.

— Как тебя зовут?

— Элиза, Ваше Величество.

— Так давай, Элиза, покажи нам свои таланты.

Элиза неуклюже, стараясь скрыть свой высокий рост, встала из-за стола. Сознавая, что на нее смотрят сотни глаз незнакомых людей из другой эпохи, она инстинктивно, как бы ища защиты, закуталась в розовую воздушную шаль Тетки, чем придала себе неповторимый шарм, походя на юную девушку из Древней Греции. На ее побелевшем от страха лице можно было разглядеть только огромные синие глаза в обрамлении нежно-розовых облаков шали. Мозг Элизы уже устал переваривать такую быструю смену событий и постоянно искать выходы из щекотливых ситуаций, но у нее еще оставалось ее отличное чувство интуиции, которое никогда не подводило ее в тяжелые минуты.

Медленными шагами, Элиза приблизилась к Карлу IV, изящно села на одно колено, открыла рот и… из ее уст наперекор всякой логики, полились стихи:

Вы так прекрасны и далеки,
Я так ничтожна и мала,
Что тщетны будут эти строки,
Коль не вмешается судьба.

И Элиза смело посмотрела в глаза всемогущего императора.

В течение нескольких секунд в зале царила немая пауза, а потом раздался такой шквал аплодисментов, которому позавидовали бы многие актеры и комедианты.

А Элиза с Карлом, забыв обо всем на свете, все смотрели и смотрели друг на друга, как будто бы каждый из них обнаружил в другом частицу себя.

Первым опомнился король.

— Вы — прекрасны, но уже не так далеки, — сказал Карл. — И Ваши строчки не тщетны, ибо я, как король, имею право вмешиваться в судьбу.

С этими словами Карл встал из-за стола и подошел к Элизе.

— Позвольте предложить Вам руку, мадам, и пригласить вас на первый танец.

Откуда только в Элизе взялась грациозность средневековой дамы? Возможно, это отпечаталось где-то в глубинках подсознания? Элиза с робким изяществом подала руку королю, и он повел ее на середину залы, предназначенной для танцев.

— Это приказ для всех! — скомандовал Карл, — а не только для нас с Элизой.

Элиза даже и не думала, как ей танцевать и какие делать движения. Завороженная силой и очарованием этого доброго мужчины, она просто шла за ним, а танцевальные движения приходили сами, без всякой подсказки.

Средневековые танцы не позволяли себе вольностей с дамами и фривольных прикосновений. Но в этой недоступности был свой шарм, будившей воображение и делающий женщину загадкой, которую хотелось постичь и разгадать.

Карл держал Элизу за руку, и она ощущала его нежные и сильные пальцы. Она вдруг почувствовала уверенность в себе. Ощущая легкость во всем теле, она, подобно несравненной Тальони, делала легкие повороты, изящные па, а ее душа трепетала от новых, доселе неизвестных ей ощущений.