Избранница грозы

Поморщилась и сильнее закуталась в одеяло.

– Поднимайся, я сказал, у тебя занятия!

– Я не могу-у-у, у меня болит голова.

Снова затошнило, к боли добавилось головокружение.

– Деллин, я все равно притащу тебя на пару. Тебе решать, будет это выглядеть, как будто дядя провожает племянницу или как будто тащит прогульщицу за ухо.

Кейман не отстанет, у него в принципе не было такой опции – оставить меня в покое. Пришлось сначала осторожно сесть на постели, а потом неуклюже спуститься вниз. Видок у меня был что надо: пошатывающаяся, бледная (а может, даже слегка зеленоватая), растрепанная и помятая адептка.

– Идем. Ты опоздала на пятнадцать минут.

– У меня болит голова, – еще раз на всякий случай сообщила.

– Я понял. Обувайся.

– Мне надо переодеться в спортивную форму.

– Не надо. Шторм, быстрее, у меня нет времени завязывать тебе бантик и плести косички.

– А вы всех адептов на пары провожаете, если они уснули?

– Нет, только тех, кого привел сюда лично. Сделай одолжение, продержись в школе хотя бы до начала занятий, а не то меня засмеют на Совете.

Благодарность к нему за предупреждение магистрам как-то резко испарилась. Кейман есть Кейман, и даже если он делает что-то хорошее для меня, то все равно остается человеком, который чуть не придушил в коридоре гостиницы.

Радовало только то, что по дороге в спортивный корпус мы никого не встретили. Особенно хорошо, что не столкнулись с Бастианом. Если дать ему такую ценную информацию, как весть о дислексии, капец придет ко мне куда раньше, чем ожидается.

Хотя каков шанс, что кто-то из преподавателей не растрезвонит об этом всей школе? Хотя бы та же Яспера. Более чем уверена, что она уже пожаловалась кому-нибудь на самую глупую и неграмотную студентку в истории школы.

Все же человек – существо нелогичное. За день у меня случились вкусный завтрак, интересная лекция и всего одна пакостная преподша с непомерным чувством собственного величия. Почему так хочется забиться в угол и скулить о несчастной судьбе?

Кейман привел меня в большой зал со стеклянной купольной крышей. Несмотря на то что над школой сгустились тучи, дневной свет все равно резал глаза и они слезились. Приходилось глубоко дышать, чтобы контролировать тошноту.

Из двери, расположенной в другом конце зала, вышел мужчина средних лет, низкий и коренастый, но крепкий. Они с Кейманом негромко о чем-то говорили, изредка поглядывая в мою сторону, а затем оба подошли ближе.

– Адептка Шторм?

У тренера оказался низкий голос и, как мне показалось, он говорил слегка с акцентом.

– Идемте.

Я бросила мимолетный взгляд на Кеймана, но не решилась сказать, что вряд ли смогу не то что кросс пробежать – даже завязать шнурки на ботинке. Но уже через минуту поняла, что мы идем не в раздевалку и не в тренажерный зал, а в ту самую лабораторию, где Надин показывала мне крылья. Головная боль отошла на второй план, я с робкой надеждой затаила дыхание.

Тренер замер перед рядами колб с крыльями. Смотрел то на меня, то на крылья, бормотал себе что-то в пышные седые усы, пока, наконец, не достал с верхней полки колбу, в которой, переливаясь серебряным напылением, красовались нереально изящные темно-синие крылья.

Мы вернулись в зал, и я нервно сглотнула в ожидании того, что будет дальше. А дальше все было просто и одновременно неожиданно: Кейман отдал тренеру бусину со своего браслета, и тот опустил ее в колбу.

– Протяните руку, адептка Шторм.

Мне стало стыдно за дрожь, которую отчетливо было видно. Но тренер будто не заметил и просто перевернул колбу над моей ладонью. Дух захватило от темно-синих вихрей, перемежающихся с серебряными огоньками. Магия разрасталась, окружала меня, оплетала своими нитями, а когда стихла, за спиной трепетали два больших крыла.

Контроль над собой меня оставил: я, как щенок, впервые увидевший собственный хвост, несколько раз повернулась вокруг своей оси, чтобы рассмотреть, откуда эти крылья вообще растут. Тренер усмехнулся в усы.

– Развлекайтесь, адептка. У вас есть сорок минут. Магистр – сделайте одолжение, когда закончите, заприте зал, у меня занятие с третьим курсом на улице.

Тренер ушел, оставив нас в пустом зале. Меня, Кеймана и крылья, с которыми я понятия не имела, как обращаться. Да и вообще не очень хорошо понимала, что происходит.

– Ну? – Мужчина поднял брови. – Вперед.

– А что мне делать?

– Понятия не имею, Шторм. Можешь стоять возле меня все сорок минут, как пугливый ребенок возле юбки мамаши. Можешь все-таки вспомнить, что в тебе есть темная магия, а она слабакам не достается.

Я нерешительно посмотрела вверх, на купол.

– А если я себе что-нибудь сломаю, вы мне срастите кости?

– Я тебе чугунный гипс наколдую. Чтобы тебя даже дракон в небо не поднял. Уж постарайся ничего себе не ломать.

С этими словами он уселся на одну из скамеек на трибуне и погрузился в книгу, невесть откуда появившуюся рядом.