Избранница ночи

— Ты так в этом уверен? — Дарвиль повернул голову к собеседнику, и тот поморщился, видимо предчувствуя, что ему в сотый раз будет задан вопрос, не доставлявший ему никакого удовольствия.

— Девчонка сказала, что они разбились насмерть,— тусклым голосом заметил он.— Ей незачем было врать.

— Тогда почему ты не убил ее?

— На всякий случай.

— Ну вот,— начал Дарвиль.— Опять то же самое…

— А ты хотел услышать что-нибудь новенькое? — Броган вяло отмахнулся от него, словно от надоевшей мухи.— Завтра придем к повелителю в замок, и он будет знать все до самой последней буквы.

— Какой еще буквы? — не понял Дарвиль.

— Так говорят, когда хотят сказать, что будет известно все,— поучительно ответил Броган.— Теперь так говорят,— уточнил он.— С наших времен уж сколько столетий прошло… Все изменилось.

— Да,— вздрогнул Дарвиль, вспомнив череду лет, бесконечную и гнетущую, когда перед его неподвижным взором проплывало только небо, иногда голубое, временами серое и покрытое тучами или же вспоротое грозными сполохами молний.— Ты о чем думал?

— О чем? — переспросил Броган.— Когда?

— Все это время.

— Не помню…

— И я тоже,— усмехнулся Дарвиль.— Да это и лишнее, много думать вредно. Может быть, все же допросим как следует эту девку?

— Давай, если обещаешь не убивать ее,— согласился Броган.— У тебя, вижу, постоянно руки чешутся… А я считаю, она нам еще пригодится.

— Ну такая уж наша доля,— отозвался собеседник.— Скучно так сидеть. Скоро эти людишки выспятся?

— Утром поедем дальше.— Броган поднялся с места.— Надевай шлем.

Он подошел к дверям и что-то сказал, просунув голову наружу.

— Сейчас ее приведут,— возвестил он, садясь в свое кресло.— Только помни, ты обещал.

— Я просто хочу узнать…

В этот момент дверь распахнулась, и двое боссонцев, по одежде которых было видно, что они принадлежат к роду лундаков, втащили в помещение девушку и швырнули ее на пол под ноги сидящих у камина рыцарей. Сейчас их лица были прикрыты масками: золотой и черной, и сквозь прорези были видны только блестящие белки глаз.

— Ты неважно выглядишь,— участливо заметил человек в черной маске.— С тобой плохо обращаются?

Лорела приподнялась на ладонях и взглянула ему в глаза.

Проведя в плену несколько дней, она действительно выглядела не лучшим образом. От ее одежды остались только обрывки; губы, пересохшие от жажды; растрескались, грязные подтеки покрывали тело; а ноги были в кровь сбиты дорожными камнями. Весь день она почти бежала, привязанная к седлу веревкой, а на ночь ее бросали в какой-нибудь чулан, если ночевали в деревне, или просто оставляли около лошадей, привязав к дереву. Пить ей давали когда придется, а с едой было еще хуже: по вечерам, как собаке, бросали кусок сухой лепешки, считая, что пленница прекрасно им обойдется.

— Можешь подойти к огню,— участливо предложил ей человек в черной маске.— Наверное, замерзла. Говорят, ночи сейчас холодные.

Лорела привстала на колени и, не в силах идти, почти подползла к камину. Она протянула руки к огню, грея их и с нескрываемым ужасом следя за двумя неподвижными странными фигурами, сидящими по обе стороны от нее.

— Так ты говоришь, что твои спутники сорвались вниз? — спросил рыцарь в золотой маске.

Его голос звучал так же безжизненно и тускло, как и голос второго черного рыцаря. Лорела, обессилевшая за эти несколько дней, не сразу даже уловила суть вопроса. Некоторое время она пыталась сообразить, что от нее хотят, потом, с трудом разжав запекшиеся губы, коротко произнесла:

— Да, это так.

— Да она вот-вот дух испустит,— хохотнул рыцарь в черной маске.— Ты говорил, что это зелье продлевает жизнь,— обратился он к сидящему напротив.

— Угу,— кивнул тот, безучастно глядя в огонь.

— Так дай ей капельку, может, тогда она будет способна говорить,— предложила черная маска.

— Иди сюда.— Броган махнул рукой Лореле.

Та, с трудом приподнявшись, подошла к нему.

Рыцарь в золотой маске капнул пару капель темной пахучей жидкости себе на запястье.

— Лизни,— приказал он, и девушка дотронулась кончикам языка до густой жидкости, почти не растекшейся по мертвенно-бледной коже.

В тот же миг, как только язык почувствовал жгучую, в сто раз более сильную, чем перец, остроту, Лорела ощутила небывалый прилив сил. Все ее тело обрело неведомую прежде легкость, усталость и изнеможение последних дней мгновенно улетучились, как струйка дыма. Девушка стояла с открытым ртом, почти задыхаясь от сильного жжения на языке и нёбе, но в то же время ее ум с небывалой быстротой обретал остроту и ясность, все мускулы были готовы повиноваться ей так, как никогда не было в ее жизни.

— Что, горько? — довольно спросил человек в золотой маске.— Смотри, что с ней происходит, Дарвиль, а ты еще спрашивал, зачем мне это!