Избранница Шахрияра

Герсими вздохнула – ее матушка была опять занудно права.

– Ну что ж, моя любимая сестричка-воин. Давай собираться. До заката не так много времени, а я еще и не начала готовить тебя.

Герсими захлопотала над платьем подруги. А та вновь погрузилась в размышления, ибо судьба Куакуцина этим вечером могла решить и ее, Шахразады, судьбу.

Свиток двадцать первый

Шаги по полутемному коридору уже не так пугали Шахразаду. Да и курительная комната сегодня показалась ей не такой темной, не такой унылой. Быть может, потому, что путь девушки освещали вчерашние воспоминания, а быть может, потому, что светильники горели ярче.

Нашлось и еще одно отличие от вчерашнего страшного вечера: принц не испугал ее, бесшумно появившись из потайной двери. Более того, Шахрияр уже ждал девушку. И глаза его горели в ожидании новой истории, как горят глаза мальчишки, который знает, что ему сегодня дадут подержать настоящее боевое оружие.

– Приветствую тебя, моя прекрасная гостья! – В голосе принца звучала радость, которую с удовольствием уловила Шахразада.

– Да будет с тобой всегда благодать покровителя всех правоверных, принц Шахрияр!

Но ее строптивый характер не позволил ей склониться перед принцем ниже, чем она проделала это вчера, ибо вчера она шла на казнь, которая, казалось, просто перенесена… Быть может, перенесена на сегодня.

– Каким был твой день, прекрасная моя гостья? – И снова голос принца коснулся самых глубин сердца Шахразады, ибо был полон истинной заботы и, как показалось девушке, еще каких-то, быть может, куда более глубоких чувств.

– Благодарю тебя, повелитель. Я отдохнула и могу предстать перед тобой как должно…

Шахрияр улыбнулся широко и чуть лукаво.

– А мне ты показалась самой прекрасной сегодня утром, на рассвете…

«О нет, коварный принц, тебе меня не обмануть. Я знаю, что буду наказана, едва лишь позволю себе стать неинтересной, привычной, едва лишь стану вести себя подобно другим девушкам».

– Ты был прекрасен, мой повелитель, – с видимой покорностью проговорила Шахразада. – Особенно твой храп…

Шахрияр в голос рассмеялся.

«О да, хитрец, от меня ты не услышишь медоточивых заверений, не услышишь льстивых слов… Я не твои наложницы. Я – Шахразада!»

Тем временем принц опустился на подушки. А Шахразада, как и вчера, вновь устроилась на древнем троне фараонов, подобрав под себя ноги. Вчерашний вечер повторялся, однако сейчас черный лаковый столик украшал огромный поднос с фруктами, а в высоком прозрачном кувшине играл тысячами янтарных искр королевский шербет – драгоценный напиток, над которым, как рассказывали на всё знающем базаре, колдовала обычно целая дюжина поваров.

Принц налил шербет в две чаши и пригубил из одной.

– Итак, моя удивительная гостья, пришло время обещанного рассказа о неустрашимом воине.

Шахразада сделала пару глотков, подумав, что зря над этим шербетом суетилась целая дюжина бездельников, и отставила пиалу.

– Слушай же, принц Шахрияр.

Горы, поросшие густым лесом, утопали в зное. Раскаленный добела огненный шар солнца висел, казалось, над самой пирамидой. Обычно угрожающе длинная зубчатая тень сейчас была столь мала, что не покрывала даже каменную площадку перед ней.

– Полдень, – прошептал жрец, – всего лишь полдень.

Его ученик, тот, кому предстояло сегодня ступить на каменные плиты этой заповедной площадки, промолчал. Он готовился к сражению так, как ни к чему и никогда не готовился. Ибо не только его судьба зависела от исхода этой кровавой игры. От нее зависела и судьба многих, кто жил в округе. Ни одно из соревнований никогда не назначалось просто так, для развлечения глупой публики, охочей до кровавых зрелищ.

Да и мячи, тяжелые мячи из застывшего сока каучуковых деревьев, никогда не отливались просто так, как не открывался без лишней надобности и каменный сундук, в котором они хранились.