Избранница Шахрияра

– О да! Женщина так тяжко дает человеку жизнь, а мужчина может отобрать ее так легко… А потому сражения на церемониальном поле, о котором я поведала тебе, в глазах любой женщины выглядят куда мудрее.

– Ты странная девушка, Шахразада. – Принц приподнялся на локте и внимательно посмотрел в лицо возлюбленной.

Впервые Шахрияр назвал ее по имени. Но никакой радости не ощутила дочь визиря, совсем наоборот, это показалось ей началом смертного приговора. Принц же продолжил:

– Ты смела и мудра, пылка и нежна. Но таишь в себе все это. Должно быть, сдерживаться так непросто…

– Да, повелитель, сдержанность штука непростая. Однако человек, который умеет управлять своими чувствами, сдерживать свои желания и даже отказываться от мечты во имя высоких целей, всегда бывает вознагражден. Как случилось это с властителем далекой страны на восходе, который отказался от мечты, лелеемой десятками поколений…

Шахрияр порывисто сел.

– И ты можешь мне поведать об этом?

– Да, мой повелитель, могу. Однако прошу позволения рассказать об этом на закате солнца, когда твои дневные дела будут завершены и ты сможешь прикоснуться разумом к подлинной мудрости.

Шахрияр улыбнулся. Шахразада готова была поклясться, что такую улыбку на устах наследника она видит впервые. И только сейчас девушка заметила, что лицо принца освещает солнце, и при этом солнце не восходящее, а стоящее высоко над горизонтом. Новый день давно уже вступил в свои права.

– Отдыхай, моя мудрость, отдыхай, светоч знаний, – голос его был куда теплее, чем на закате. – Я жду твоего появления вечером, в тот час, когда неутомимое светило бросит последний взгляд на минареты нашего великого города.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой принц! – Шахразада едва заметно наклонила голову.

Что ж, еще одно сражение с проклятием она выиграла. Еще один день впереди. И надо придумать, как превратить этот день из последнего в предпоследний. Или, быть может, просто в солнечный день, в один из солнечных дней ее жизни.

Короткое путешествие в паланкине опять закончилось у дверей дома. К великому счастью, дома ее встретила не скорбь, а возродившаяся надежда. И девушка поняла, что действительно сможет отдохнуть и набраться сил перед новой схваткой.

Шахразада уже спала, когда посыльный доставил Герсими ее короткую записку: «Сестренка, ты оказалась права. Но твоей глупой наставнице еще раз нужен твой совет. Жду тебя за час до заката».

Конечно, Герсими выполнила просьбу своей наставницы. И неудивительно, ибо ее сжигало любопытство. Более всего ей хотелось расспросить «сестренку», каков на самом деле Шахрияр и так ли он страшен, как гласит молва. Однако она понимала, что не стоит задавать прямых вопросов, лучше просто дождаться рассказа самой Шахразады.

– Да хранит тебя во веки веков Аллах всесильный, моя мудрая наставница! – с улыбкой проговорила Герсими, едва Шахразада показалась на пороге.

– И да накроет он тебя, моя усердная ученица, своей дланью! – с улыбкой ответила Шахразада на учтивые речи. – Благодарю, что ты пришла на мой зов…

– Шахразада, сестренка! Ну как же я могла не прийти? Я беспокоюсь за тебя, боюсь услышать крики глашатаев на улице…

Шахразада кивнула. Она хотела рассказать о том, как едва не сделала шаг в пропасть, но промолчала об этом. Сейчас следовало поговорить о вещах более серьезных, чем ее глупые чувства.

– Скажи мне, Герсими, права ли я, утверждая, что проклятие, грозящее смертью всем наложницам Шахрияра…

– И тебе, моя добрая подружка, – прервала ее Герсими.

– …и мне тоже. Права ли я, говоря, что проклятие коснется лишь принца, того Шахрияра, каким его знала… знало то порождение Зла?

– Ты права, сестренка. Это так. Но в каждом человеке навсегда остается тень его прошлого, и потому одного только превращения принца в другого человека мало. Для того, чтобы проклятие навсегда потеряло силу, Шахрияру следует произнести, что он желает видеть тебя…

– Меня?

– …Ну, или другую женщину во всякий миг дня и ночи, вечера и утра, что она ему желанна всегда.

Шахразада молча смотрела в окно. Она пусть и не была дочерью богини, но чувствовала почти то же самое: нужно дождаться таких слов.

«Или вынудить… Хотя это недостойно». – Почему-то эти слова Шахразада не решилась произнести вслух. Однако Герсими не была бы самой собой, если бы не услышала их.

– Недостойно, сестренка? – От возмущения всегда бледная девушка залилась густым румянцем. – Недостойно, говоришь ты? Но разве можно бороться со Злом лишь достойными, благородными методами?

– Благородство в чести всегда, – невпопад ответила Шахразада.

– О да, в чести у честных. Но для того, чьи деяния черны, как ночь, для того, кому неведомы запреты, смешно благородство. И выглядит оно не уделом достойных, а слабостью робких. А потому, сестричка, прошу тебя, не борись со Злом так, словно оно играет с тобой в шахматы.

– Но ведь оно и впрямь играет в шахматы, передвигая по жизни фигурки так, как ему кажется разумным.

– Ну, о разуме Зла мы с тобой судить не будем. Лучше давай подумаем, как сделать так, чтобы принц сам произнес заветные слова.