Избранница Шахрияра

– О нет, прекраснейшая, я не хочу ответа, который мне понравится. Я хочу ответа честного.

– Он тебя может разгневать.

– Должно быть, мне нужнее знать правду, чем выслушать еще одну льстивую тираду. Но говори же!

Шахразада поняла, что чувствует человек, который стоит у края пропасти, однако решилась и произнесла:

– Должно быть, я не ждала бы императора. Ибо бросить страну на добрый десяток лет может лишь тот, кто не печется о благе своего народа, а печется лишь о собственном неутоленном любопытстве. Однако я бы ждала любимого, который пропал на годы. Что для настоящих чувств годы, если жива надежда на встречу?

Да, Шахрияр такого ответа не ждал. Быть может, он надеялся услышать нечто более покорное, более ласкающее слух принца и наследника престола. Однако нашел в словах Шахразады мудрость и честность.

«Да, – думал принц. – Эта девушка совсем иная: она не перечит, но и не льстит, не готова излить реки меда, затаив в душе океан яда. Быть может, ради такой можно было бы и постараться вернуться невредимым. Даже отказавшись от заветной мечты».

Принц размышлял, подставляя лицо прохладному морскому ветру, и думал о том, что может уравновесить чаши весов, если на одной из них – мечта всей жизни.

Шахразада же продолжала рассказывать:

Этот вопрос так сильно мучил ее, что она едва дотерпела до того мига, когда император переступил порог своего дворца. Да, Фудзивара наконец насладился и обжигающе-горячей фуро, и изысканнейшими яствами, и благороднейшими напитками. И только после того, как все традиции императорского дома были соблюдены, посмела императрица осведомиться:

– Удачным ли было твое странствие, о мой муж, отрада моего сердца?

Император перевел взгляд с лица любимой на окно, откуда открывался изумительный вид на тихий в это время года океан.

– Ты задала мне, прекраснейшая, весьма непростой вопрос. Ибо я не достиг той цели, какую ставил, отправляясь в путешествие: Великий Морской Змей все так же бороздит океанские глубины. И значит, следовало бы назвать мое странствие неудачным. Но я столь много видел за эти долгие годы, столь много узнал, столь усердно размышлял, что считаю наше плавание более чем удачным.

– Тогда расскажи, муж мой, что же ты узнал.

– О, жена моя, это долгий-предолгий рассказ. И мудрецы будут заняты чтением дневников, что вели мы все в этом странствии, еще долгие годы. Тебе же я расскажу лишь одну историю о том, как я удостоился беседы с Владыкой Вод.

Императрица ахнула. О да, она ожидала чего угодно, но только не этого. И еще одно заставляло тревожно биться ее сердце – отрешенный, задумчивый взгляд мужа, который скользил по цветам и стенам, ширмам и яствам, но ни на чем не останавливался надолго. Императрице почудилось, что Фудзивара все не решается начать свой рассказ, до сих пор колеблется, не может собраться с духом и произнести что-то очень важное. Но она молчала, положившись во всем на судьбу.

Молчание затягивалось; наконец император заговорил: