Избранница Шахрияра

О, как же хотелось сейчас визирю найти тайную комнату при опочивальне, где прячется в эти мгновения Гарун аль-Рашид, дабы поделиться с ним своими наблюдениями! Как хотелось узнать у него, доволен ли он своими верными слугами, веселится ли, видя, сколь жалок его «заместитель». Но, увы, сам халиф строго-настрого запретил кому бы то ни было тревожить его в тайнике. Он желал в одиночку наслаждаться своей шуткой. И потому визирь, покорно кивнув, бросил строгий взгляд на хихикающих писарей.

Те, разом присмирев, усердно заскрипели перьями.

– Веди нас, глупец. Не видишь, халиф гневаться изволят!

– Слушаю и повинуюсь, – в который уж раз за утро поклонился Умар.

Шагая по извилистым коридорам дворца, визирь размышлял о том, каких почестей будут удостоены те, кто выдержит испытание невежественным глупцом. «Кто знает, чего на самом деле хотел халиф – посмеяться над нами, недостойными, или развеселить нас, заставив служить этому ничтожному земляному червю и давиться от смеха в углах дворца?»

– Воистину, у великого халифа и визирь вовсе не глуп, – задумчиво пробормотал Шахрияр. – Однако мне кажется, что он все же не понимает замысла своего повелителя. Я бы, спрятавшись, следил вовсе не за тем, что делает глупец, усаженный мною на трон…

– Воистину, – в тон ему проговорила Шахразада. – Ты, повелитель, куда умнее, чем визирь великого Гаруна аль-Рашида.

Шахрияр ухмыльнулся. Ему очень хотелось узнать, что же будет дальше. Но девушка, повествующая о столь необыкновенных событиях, волновала его не меньше. «Аллах всесильный, – позволил себе признаться Шахрияр, – я готов больше ничего не узнать о проделках этого умного халифа. Пусть бы только она позволила мне взять себя за руку…»

Мысль о том, что он, Шахрияр, может просто повелеть девушке подчиниться, показалась ему сейчас кощунственной. Чем дальше, тем больше наследник ощущал себя не повелителем, но самым обыкновенным молодым мужчиной, который наконец встретил свою единственную и теперь мечтает о ее прикосновениях и ласках.

Не в силах удержаться, принц взял руку Шахразады и сжал в своих ладонях. Шахразада улыбнулась, руки не отняла, но едва заметно покачала головой.

Перед высокими дверями из драгоценного эбенового дерева визирь почтительно замер. Ведь дальше начинались покои, вход куда был дарован лишь избранным.

– Ну? Что же ты медлишь, ничтожный? Или ты забыл, как следует слушать нас, вашего повелителя и господина?

«Тупоголовый индюк! Наш повелитель умен и достоин уважения. Ты же достоин десятка палок по пяткам и ничего более…» Но вслух визирь ничего не сказал, ибо он себя уважал и опускаться до уровня новоявленного халифа вовсе не хотел.

– В твои покои, о великий, могут войти лишь немногие особо доверенные слуги. Я не принадлежу к их числу.

– А этот, ну, такой, высокий, как его… а, да, ибн Мансур? Он может впустить нас в наши покои?

– Это могу сделать только я, о великий!

Прямо перед визирем, словно ниоткуда, появился высокий нубиец.

– Я главный постельничий, и никто, кроме меня, не может потревожить твои покои, о халиф!