Избранница Шахрияра

– Ну, лопнуть со смеху им не позволят их драгоценные вышитые кушаки. Но, думаю, дворец славно повеселится в этот день. А где же будешь ты, о владыка?

– Я буду веселиться вместе со всем дворцом. Сначала я проберусь в тайные покои рядом с опочивальней и буду оттуда подслушивать. Когда же глупец перейдет в трапезную, я по тайному ходу перейду в кладовую для посуды, а потом, должно быть, в хранилище каламов и пергаментов рядом с диваном…

– А если он захочет насладиться твоими наложницами?

– О, в этом ему ни в коем случае препятствовать не следует! Пусть и девушки позабавятся… А я, невидимый, поучусь властвовать по-настоящему.

Улыбнувшись в ответ на недоуменный взгляд визиря, халиф продолжил:

– Думаю, даже самый недалекий из моих подданных хоть раз в жизни говорил: «Вот если бы я был халифом, я бы навел порядок!» Вот мы и посмотрим, как наведет порядок этот юноша, который все никак не может решиться войти в дом.

– А он мудрец, этот Гарун… Должно быть, не грех иногда и подслушать, что думают о тебе подданные. Или как они посоветовали бы тебе повелевать… Быть может, мне и самому попробовать пройтись невидимкой по улицам блистательной Кордовы?

Шахразада хихикнула, представив, как высоченный Шахрияр будет горбиться и рядиться в простое грубое платье, пытаясь стать похожим на обывателя. Быть может, он и перестанет походить на наследника престола, но вот стать невидимкой у него точно не получится.

– Не торопись делать выводы, мой господин. Быть может, не для того умный халиф пожелал посадить вместо себя на трон первого встречного, чтобы узнать, как следует править… Быть может, и не для того, чтобы позабавиться самому и развлечь придворных. Слушай же, что было дальше.

Двое пышно одетых иноземцев поравнялись с юношей. Абу-ль-Хасан, а звали его именно так, попытался ответить на поклон незнакомцев, стараясь при этом не потерять штаны.

– Да воссияет над тобой, юноша, благодать Аллаха всесильного и всемилостивого во всякий день твоей жизни! – проговорил на чистом арабском языке тот, кто был одет побогаче и выглядел помоложе.

– Да пребудет с тобой, незнакомец, милость его, – пробормотал Абу-ль-Хасан, озабоченный больше тем, что он сейчас скажет матери, чем появлением этих павлинов у калитки своего дома.

– Должно быть, юноша, ты удивишься нашему вопросу, но скажи нам, как зовут тебя?

– Я Абу-ль-Хасан, наследник великой семьи торговцев Хасанов и последний отпрыск этого великого рода. – Трудновато гордо расправить плечи, когда боишься потерять штаны… Но юноша решил, что у него получилось.

– Меня зовут ибн Мансур, – проговорил тот, кто был помоложе и повыше ростом. – Я первый советник главного советника великого халифа Гаруна аль-Рашида, а это мой друг Умар, он визирь. Мы оба имеем честь служить при дворе нашего повелителя. Не удивляйся нашему странному виду. Мы оделись так специально для того, чтобы легче было исполнить тайное повеление халифа.

– Тайное повеление?