Избранница Шахрияра

«О мудрейший правитель! Неужели ты не видишь, как этот невежественный павлин роняет в грязь твое воистину великое имя? Как ты мог позволить так обходиться со славой и достоинством властителя? – с тоской подумал визирь. Но, открыв глаза, ибо неприлично визирю, второму лицу в государстве, спать стоя, когда властелин насыщается, Умар увидел, какими понимающими улыбками обмениваются слуги, повара и поварята. – Но быть может, я неправ. Теперь любая твоя прихоть, о мудрый Гарун аль-Рашид, будет казаться лишь детской забавой… Ведь нам всем будет с чем сравнивать!»

(Мудро, ох как мудро… Все познается в сравнении. Великая истина!)

Конечно, невежественному глупцу и в голову не пришло пригласить за свой стол кого-либо из тех, кого считал он лишь недостойными слугами. И потому ни визирь, ни главный повар, ни первый распорядитель двора так и не опустились на шелковые подушки. А ведь это стало уже почти традицией. Ближайшие слуги халифа всегда трапезничали вместе с ним, за едой обсуждая многие важные вещи, иногда более заслуживающие обсуждения в диване, чем за пышно накрытым и богатым столом.

Сыто рыгнув, Абу-ль-Хасан вновь вытер руки о драгоценную скатерть и откинулся на подушки.

– Эй вы, бездельники! Наше величество насытилось. И теперь мы желаем вкусить э-э… пожалуй, фруктов.

Главный повар, тяжело вздохнув, вспомнил умницу халифа, который всегда полагался на его, главного повара, вкус и чувство прекрасного, присущее и всей дворцовой кухне. Никогда Гарун аль-Рашид не говорил, чего бы он хотел отведать. Он просто с удовольствием наслаждался кулинарными шедеврами.

Но сейчас приходилось мириться с очередной затеей халифа, и потому главный повар трижды хлопнул в ладоши. Слуги стали убирать со стола, едва слышно сокрушаясь между собой, что драгоценная скатерть безнадежно испорчена, а прекрасные яства, которые порадовали бы настоящего гурмана, в этот раз достались безголовому ослу, неспособному оценить великолепное сочетание вкуса, запаха и красоты блюд.

А младший поваренок, в силу своего юного возраста не находящий благовоспитанных выражений, в сердцах прошипел:

– Тебе бы хватило и похлебки из чертополоха, глупая свинья.

Главный повар укоризненно посмотрел на своего юного помощника, в душе соглашаясь с ним.