Избранница Владыки (СИ)

-Помилуй, золотенький, да разве ж я боюсь заразы? Мне главное выходить тебя!

Муж с грустью глянул на родное, измученное лицо и сказал:

-Напрасно все это... Мне не жить!

-Да как же это, миленький ты мой?!- горестно зарыдала несчастная жена.

-Не реви... Лучше послушай... Времени у меня немного... Ангел смерти уж за хребтом! Приведи мне Марианну! Мне надо с ней поговорить! А сама уходи... Пожалуйста! Не заставляй меня страдать еще сильнее!

Дождавшись, пока муж договорит, Наина глухим, дрожащим голосом просипела:

-Не волнуйся, родненький, Марианну я приведу. Но, прошу, не прогоняй меня от себя! К чему мне без тебя жизнь? - и повернувшись спиной к Филиппу, она выскользнула из комнаты, не в силах больше сдерживать рыданий. - Бедняжка... - нежно прошептал муж. - Если бы ты только могла знать... - он тяжело вздохнул. Словно адским огнем внутри него все жгло и болело. Тело затекло, кости нестерпимо ломило. Дабы облегчить сильные пытки, отец Филипп попробовал чуточку приподняться, но ослабленный болезнью организм, не выдержав такого испытания, снова отключился.

Более получаса священник оставался без своей заботливой сиделки, но в горнице он был, ни один. Чутье Наины ее не обмануло. Стоило женщине скрыться за дверью, как сотни безобразных рож, выпрыгивая оттуда, где нет распятия, тесной душной тучей обложили ложе больного, в уповании помучить постылого пастора. Однако азарт лютых бесов несколько поубавился, после того как ударяясь о невидимую стену, один за другим, они скатываясь вниз, разъяренно мычали, визжали и при этом злобно крыли нецензурной бранью. Не в состоянии достигнуть Филиппа физически, бесовское отродье донимало священника через сомнения и страх. Без конца указывая на грешки и ошибки, грозились упечь его в ад. Наряду с этим, давили на чувство вины, обвиняя несчастного в грядущей кончине всех, живущих на острове людей. Старец изнемогал. Нестерпимые мучения рвали тело на части. Ему было так тяжело! Но в то же время ум больного оставался ясным как никогда.

- Господи, дай мне сил снести до конца свой тяжкий крест! - безмолвно молился Филипп. Его страдания были столь невыносимы, а настырность бесов столь велика, что бедный старик в этот момент желал только одного - скорейшей смерти. Вероятно, это не прекратилось бы никогда, если бы ни благородный юноша атлетического сложения, застывший у изголовья болящего. Его решительный, суровый вид не оставлял бесам ни малейших шансов. Грозно взирая на презренное отрепье, он окружил отца Филиппа облаком яркого, радужного света, и страждущая душа обрела относительный покой. В адрес юноши градом посыпались угрозы и проклятия. Сходу смекнув, что больше им здесь делать нечего, злобствующее полчище метнулось врассыпную туда же откуда и пришло. Устало откинув голову, пастор облегченно вздохнул и снова впал в забытье. Когда священник пришел в себя, то сквозь прозрачный туман мутноватых глаз, он сумел рассмотреть ту, с кем так жаждал пообщаться напоследок. Недолгим, нездоровым взглядом он обвел всю комнатушку и, удостоверившись в том, что кроме Наины и Марианны здесь больше никого нет, медленно вымолвил:

-Марианна, дитя мое, я хочу с тобой поговорить...

-Я вас слушаю, святой отец!- она, было, сделала шаг к нему, но священник ее поспешно остановил:

- Нет, Марианна, близко не подходи! Это черная болезнь... очень опасная!

Ему становилось все хуже и хуже, но Филипп был уверен, что Бог не возьмет его до тех пор, пока он не выполнит Его последнее поручение. Собрав весь остаток сил, священник вяло промямлил:

-Все случилось со мной и многими на острове, из-за тебя, девочка... Но ты, мое бедное дитя, ни в чем неповинна. Этот мерзавец... он использовался тебя гнусным образом... В этом виновен твой отец, приблизивший к тебе негодяя...

В знак протеста Марианна отрицательно замотала головой.

- Нет, он лишь жертва мошенника!- попыталась возразить девушка.

- Я его предупреждал...

- О отец Филипп можно ли винить того, кто склонен видеть вокруг себя только доброе, и кто имеет в себе потребность нести людям радость и свет? Батюшка желал как лучше... - На щеках Марианны заблестели слезы.

- О, как я его понимаю! Однако же столько беды!!! Слепец!

- Вы не правы! Я и только я одна во всем виновата! Я давно знала кто он такой! Знала и молчала... боялась...

Филипп без слов понял ее душевные терзания. Сострадая бедняжке, он плакал и сам. Однако чувствовал, времени у него осталось немного, а он хотел успеть сказать все, что должен был сказать этой печальной, отчаявшейся душе, которая собиралась совершить непоправимое. Филипп должен был ее остановить. Поэтому предварив Марианну, которая уже открыла рот, чтобы ему снова возразить, он мягко проговорил: