Избранница волка

– Ты знаешь, – присаживается за столик моя подруга. – Я вчера подумала, что ты специально выдумала причину, чтобы со мной не встречаться. Но вид, и правда, у тебя бледный и измученный.

Я краснею, как небо на закате, и чтоб скрыть неловкость прошу принести нам чай и какие-то сэндвичи или печенье к нему… Обманывать трудно и выкручиваться тоже, не думала, что я на такое способна, а вон как жизнь повернулась…

Между нами повисает тишина, я отчаянно кусаю губы, мучась то сомнениями и подозрениями, то невольными муками совести, принцесса задумчиво созерцает мир за окном. И когда входит в гостиную с подносом Бруна, мы одновременно с Николь вздрагиваем.

– Фройляйн Цветана, – тихо говорит горничная. – Вам тут письмо пришло…

Я недоуменно воззряюсь на нее. Кто может мне писать? Рейн? Фриц? Сердце начинает тревожно колотиться в груди. А служанка, закончив сервировать стол и, разлив по чашкам чай, ставит чайник на место и извлекает из кармана передника небольшой бледно-розовый конверт. Поспешно забираю у нее послание и быстро распечатываю

“Милая Вета!” – гласит размашистый украшенный завитушками почерк. – “Смею надеяться, что тебе так же, как и мне, понравилось время, которое мы провели вместе на приеме. И мне показалось правильным продолжить нашу дружбу, если ты, конечно, не против. Посему приглашаю тебя завтра на прогулку. Как ты на это смотришь? Пожалуйста, ответь, как можно скорее, а то я вся изведусь от волнения. С уважением, Эрсель”

– Кто пишет? – бесцеремонно заглядывает в письмо Николетта, ничуть не испытывая неловкости от прочтения чужой переписки. – О, как здорово!!! Я с вами! – едва пробежавшись глазами по написанным строчкам, заявляет она.

Глава 70

Как откажешь принцессе? Да и какой тут отказ, она ведь не спрашивала позволения. Решила и все…

Прошу принести мне все необходимое для письма и быстро отвечаю Эрсель, что безмерно рада ее приглашению и предложению дружбы, а также, что на прогулку с нами отправится и ее высочество Николь. Нужно же бедной девушке знать, что наша компания внезапно увеличилась. Помнится, на приеме она очень неловко себя чувствовала рядом с принцессой. Посыпаю чернила волшебным песком, который их мгновенно высушивает, и, запечатав послание, прошу как можно скорее доставить его адресату.

– Это просто чудесно, что нас будет трое, чем больше – тем веселее, – щебечет Николь, забыв о зажатым в руке пирожном. – Я вас свожу в свои любимые лавки и салоны. А потом можно будет посетить кондитерскую мастера Нинье, у него просто потрясающие сладости и кофе. Когда мои сестры жили тут, во дворце, мы каждые выходные туда заходили, – планирует принцесса.

А я понимаю, насколько она одинока, и мне ее действительно становится жалко.

Уже вечером я, не удержавшись, таки спрашиваю у Рейна.

– А как проходит детство во дворце?

Мы как раз отдыхаем в постели после бурных ласк и поцелуев. Успев соскучиться за день, как правило, нам вначале не до разговоров, и только потом, когда страсти утихают, приходит время вечерних бесед и обсуждения новостей.

Рейнхард сразу не отвечает, а, задумавшись, перебирает мои распущенные волосы, иногда целуя в макушку.

– Детство во дворце… – медленно начинает он. – Одновременно интересное, ведь ты нигде не получишь таких глубоких знаний, как с придворными учителями, но и… как бы это сказать… ущемленное. Очень мало времени тебе дают побыть ребенком, понимаешь?

Поднимаю голову и заглядываю мужу в глаза.

– То есть?

– То есть, ты уже с самого раннего возраста знаешь на зубок целую сводку правил придворного этикета, и соблюдаешь их неуклонно – объясняет муж. – Эти ограничения, они будто делают тебя сразу взрослым, и относятся к тебе все вокруг, как к взрослому. Обычные детские забавы не для воспитанников дворца.

М-да, действительно не позавидуешь. Я, словно воочию вижу одинокую маленькую белокурую девочку в компании нянек и служанок.

– Мои родители... – продолжает тем временем муж. – Они сразу решили подарить мне другую судьбу, и легко отказались от положения при дворе, удалившись в свое загородное поместье. Там мне позволялось и по деревьям лазить, и в снегу играть с дворовыми мальчишками. Да и по мягкому месту полотенцем приходилось получать от кухарки за ворованные пирожки… Никто не запрещал быть ребенком, дружить с детьми арендаторов, вместе ходить на рыбалку и охоту… – делится воспоминаниями Рейн, а потом внезапно вскидывается и обжигает меня мгновенно вспыхнувшим взглядом. – Вета, к чему ты спрашиваешь? Ты хочешь сказать…