Избранница Золотого дракона. Часть 2

— Еще немного… — чувственные губы выдохнули мне в ухо этот то ли приказ, то ли мольбу, и я тихо всхлипнула от того, как тело отреагировало на него.

Опять подалась навстречу, потерлась о его возбужденную плоть. Кирмунд издал глухой рык и теперь уже сам попытался отстраниться. Снова стал целовать, стараясь сдерживать обуревающую его страсть и действовать нежно. Но я уже поняла, что потерпела сокрушительное поражение. Хочу его в себе. Пусть потом буду нещадно ругать саму себя, но больше не могу сдерживаться. Я должна утолить этот голод внутри, терзающий так, как никогда раньше.

Как же я соскучилась по ласкам этого мужчины, по ощущению его упругой плоти внутри. И сейчас нежные, полные сдерживаемой страсти прикосновения будто очищали от того кошмара, который пришлось пережить в прошлый раз. Он словно извинялся за это, доказывал, что так больше не будет никогда. И что-то во мне откликалось на его действия гораздо сильнее, чем хотелось бы.

— Я отпущу тебя, если захочешь… — пробормотал Кирмунд, отрывая голову от моей груди.

Посмотрел мне прямо в глаза, и я уловила в них такое сильное желание, что все внутри еще больше заныло от мгновенного отклика. Его слова противоречили тому, что происходило в нас двоих. Мы оба не хотели останавливаться. Я не хотела…

Вместо ответа обхватила рукой его член и медленно провела по нему, чувственно улыбнулась. Король зарычал и, уже не в силах сдерживаться, развел мои ноги и стал проникать внутрь моего лона. Я оценила то, что не стал яростно двигаться, несмотря на то, как сильно было его желание. Двигался плавно и медленно, то проникая на всю глубину, то почти выскальзывая. А я уже не могла сдержать стонов и криков, срывающихся с пересохших губ.

Ощущала, как двигаясь во мне, Кирмунд продолжает ласкать мое распростертое перед ним тело, целовать, словно не в силах насытиться. И я сама точно так же исступленно ласкала его, ощущая почти болезненное удовольствие от прикосновения к упругой гладкой коже. Мы кончили почти одновременно, так крепко прижавшись друг к другу в момент кульминации, словно стремились полностью слиться в единое целое.

Продолжая удерживать в объятиях, Кирмунд перекатился на спину, устраивая меня на своей груди, и зарылся лицом в мои волосы.

— Я рад, что между нами все решилось.

Его слова будто отрезвили, возвращая уснувшую на какое-то время гордость. Я резко дернулась, отстраняясь от него, и чуть ли не с ненавистью взглянула в лицо мужчины.

— Что решилось, мой король? — прошипела, скатываясь с его тела. Он позволил это, наблюдая за мной хмурым непонимающим взглядом. — Я всего лишь проявила свою благодарность за то, что вы спасли мне жизнь, — сказала эти чудовищные слова и сама ужаснулась собственной лжи.

Но что-то мне подсказывало, что иначе просто потеряю себя. Уже не захочу бороться. Слишком сильно этот мужчина забрался ко мне в душу, и я должна любым способом вытравить его оттуда. Пусть даже вот так, отталкивая после того, как сама же сдалась ему.

— Благодарность? — процедил Кирмунд, рывком садясь на кровати и наблюдая за тем, как я одеваюсь. — Хочешь сказать, что сделала это всего лишь из благодарности?

— А вы рассчитывали на что-то иное? — едко спросила, чувствуя на языке горечь от собственных слов. — Вы едва не погибли сегодня из-за меня…

— Убирайся, — рявкнул он, и я невольно вздрогнула, столько боли и ярости было в его тоне.

Вот так, хорошо. Кричи на меня, проявляй жестокость, даже ударь. Так мне будет легче снова тебя возненавидеть. Только почему глаза помимо воли наполнились слезами, а сердце выкручивает при одной мысли о том, что сама все испортила?

Уже на негнущихся ногах шла к потайному ходу, когда Кирмунд догнал, развернул к себе и почти до боли сжал в объятиях. Из-за слез, застлавших глаза, его лицо расплывалось и я не могла уловить выражение, с каким он на меня смотрит.

— Почему ты это делаешь? — с горечью спросил король, неожиданно нежно вытирая мои слезы и продолжая удерживать за талию одной рукой. — Я ведь чувствую, что ты неравнодушна ко мне. Почему отталкиваешь?

Я не смогла ответить — помешали рыдания, сковавшие горло. Заплакав теперь уже навзрыд, уткнулась лицом в грудь мужчины, и у меня началась самая настоящая истерика. Кирмунд напрасно пытался успокоить — от этого становилось только хуже. Его нежность, искренняя забота лишь усиливали ту бурю эмоций, что сейчас разрывали на части.

— Моя хорошая, пожалуйста, прости, — шептал король, покрывая мое лицо и волосы поцелуями. — Я опять сделал что-то не так, да? Все испортил?

— Ты тут ни при чем, — вот и все, что смогла выдавить из себя. — Я просто больше не могу продолжать все это… Не могу, понимаешь?

Он не понимал. А я знала, что никогда не смогу объяснить ему правду. Объяснить, почему должна предать и убить, несмотря на то, что осознала с горькой очевидностью. То, что люблю его. Люблю уже не той наивной девичьей любовью, сотканной из розовых мечтаний и придуманного идеального образа. Люблю со всеми его недостатками и достоинствами, противоречиями.