Избранницы короля

Покидая апартаменты своей супруги, Карл пребывал в задумчивости. По правде сказать, он был приятно удивлен. Сообразуясь с некоторыми доходившими до него слухами и принимая во внимание обман с приданым, он уже внутренне приготовился ко встрече с настоящей каракатицей. Конечно, красотою его королева не блистала — а ведь Карл, как никто другой, умел ценить красоту; но, с другой стороны, он понимал, что от женщины, годящейся ему в жены, вряд ли можно ожидать, чтобы она годилась также и в любовницы.

Манеры же Екатерины — ее спокойствие, наивность и явное желание угодить — очень понравились королю, особенно в сравнении с деспотичной требовательностью Барбары. Будь у его королевы нрав столь же бурный, как у любовницы, — пожалуй, его ждало бы весьма незавидное будущее.

Теперь же король считал, что может поздравить себя с большой удачей.

Он уже предвидел, как постепенно привяжется душою к своей милой наивной Екатерине, как без труда простит ей несостоявшееся приданое — да и может ли человек его великодушия поступить иначе? Ведь бедная девушка и впрямь ни в чем не виновата. Он будет с нею очень добр и поможет ей преодолеть все страхи; он будет нежным любовником и заботливым мужем — потому что именно этого она от него ждет. Он сделает ее счастливой; у них будет прекрасная семья — несколько сыновей, таких же красивых, как Джеймс Крофтс, сын Люси Уотер, и ему не придется всякий раз вздыхать с сожалением, глядя на этого юношу.

Карл улыбнулся, вспомнив полудетскую застенчивость Екатерины. Да, как видно, ее жизнь при португальском дворе была не очень-то сладкой; а если ее мать хоть отдаленно напоминает этих угрюмых церберш, ревниво оберегающих свою инфанту от всего на свете, — нечего и удивляться, что бедная девочка стосковалась по любви и теплу. «Не бойся, моя маленькая, — думал он. — Мы с тобою можем многое друг другу дать».

Он уже желал венчаться как можно скорее, ибо совершение обряда в данном случае открывало для него возможность познать новую женщину. «А что, — с бесстрастностью знатока размышлял он, — глаза ее необыкновенно хороши, а в лице нет решительно ничего отталкивающего или внушающего неприязнь. Губы так милы, что, право, милее трудно даже представить; и если только я не полный профан в физиогномике — а я искренне надеюсь, что это не так, — она должна быть весьма недурна... как женщина. Ее голос мне нравится, и по природному складу мы как будто подходим друг другу... Словом, если я, несмотря на все эти козни с сахаром и пряностями, не сделаю все возможное для ее счастья — то буду последний подлец! А, ей-богу, не хотелось бы считать себя таковым, хоть в праведники я и не гожусь».

Тужить и горевать без толку было не в его природе, поэтому он предпочитал верить, что еврей, присланный королевой Луизой, поможет как-нибудь обратить груз в деньги, и продолжал мечтать о радостях семейной жизни. Он уже представлял, как молодая королева, с его помощью, скоро освоится в новой стране и, возможно даже, оттает и повеселеет после своего безрадостного девичества.

Свидание с королем оказало на Екатерину самое благотворное воздействие. Она лучилась счастьем, и к утру последние признаки ее болезни исчезли без следа.

Весь этот день и всю ночь она думала только о нем. Да, он был искренен, говоря, что рад встрече с нею и что они будут счастливы вместе! Она не могла ошибиться: его глаза светились искренним чувством. А как он улыбался! А с какой восхитительной непосредственностью уселся вдруг на ее кровать и, не глядя, швырнул шляпу придворным!.. «Будто вовсе и не король, а мальчишка, — с нежностью думала она. — Да, но как по-королевски у него это получилось...» Он казался ей существом столь совершенным, что все его слова и жесты несли на себе печать благородства и были прекрасны уже по одному тому, что это были его слова и его жесты.

На другой день с раннего утра он уже был у нее. Они беседовали в комнате, которую Карл окрестил ее «приемной залой». Он держался легко и свободно, но, развлекая ее светской беседой, в то же время не сводил с нее глаз. Екатерина, которая, с одной стороны, не совсем понимала значение его взгляда, а с другой — очень хотела ему понравиться, терялась и краснела.

«Лучше умереть, чем не понравиться», — думала она, и с каждой минутой желание найти путь к сердцу короля разгоралось в ней все сильнее.

Между тем Карл сообщил ей, что обряд бракосочетания назначен на сегодня.

— Ведь отправляя вас в Англию, ваша матушка оказала мне высочайшее доверие, заметил он, едва не добавив при этом: «В особенности если учесть, что вместо обещанных денег она решила прислать мне сахар с пряностями».

Однако он сдержался, так как подобное замечание, несомненно, обидело бы ее, — а обидеть беззащитную девушку он не мог. Он твердо решил сделать ее счастливой и оградить от всего, что могло бы причинить боль. Ведь он угадывал в ней натуру нежную и легко ранимую — а всякий деликатный предмет, по его глубочайшему убеждению, требовал к себе деликатного отношения.