Избранное

Он шумно выдохнул и сказал:

— В любом случае я вам благодарен. Прошу вас, передайте мою признательность госпоже Ильхам и господину Ихсану. И я, конечно, к вашим услугам в любое время. Что касается моей наивной надежды, то я, следуя вашему совету, не буду отчаиваться, как вы говорите, преждевременно.

* * *

Сабир предстал перед судом. Материалы следствия были переданы муфтию. Сабир внимательно следил за процессом, но совершенно растерялся, когда услышал приговор, хотя и готов был к нему с самого начала.

* * *

В тюрьме его вызвали на встречу с Мухаммедом Тантави.

Юрист встретил его приветливо и приободрил соответствующими словами:

— Мы еще можем подать апелляцию, а там не исключен и пересмотр приговора.

Сабир грустно спросил:

— А как там Ильхам?

— Не очень хорошо. Похоже, что ее драма, о которой писали в газетах, потрясла ее отца. Он приехал из Асьюта навестить ее и настоял на том, чтобы забрать ее на некоторое время с собой для перемены обстановки.

— Очнулся все–таки! — воскликнул Сабир. — Решил признать ее. А мой отец…

Старик сказал с улыбкой:

— Кстати, поверите ли, я принес вам новости о вашем отце.

— Нет! — вскрикнул Сабир в замешательстве. После короткой паузы заговорил адвокат:

— Вы не слыхали о журналисте, который свою ежедневную колонку подписывал псевдонимом «Журналист–поэт»? Конечно же, нет. Он перестал работать лет двадцать тому назад. Так вот, он мой сосед в Гелиополисе. Когда–то даже был моим преподавателем в юридическом колледже. Самая светлая голова в области шариата из всех, кого я знал. Вчера при встрече с ним я рассказал о вашем деле, упомянул о вашем отце, и тут он меня остановил. Я сказал, что тот, кого он вспомнил, может быть и кем–то другим. Л он мне твердит: «Я знаю Сайеда Сайеда Рахими». «Знатная персона? — спрашиваю. Богатый, с интересной наружностью? Примерно лет тридцать назад ему было двадцать пять лет…»

Сабир перебил:

— Он не видел снимка в газете?

— Мой друг не читает теперь газет, потому что ослеп.

— Какая жалость! Но одинаковое имя, внешний облик, возраст — это что–то значит.

— Разумеется, это вселяет надежду.

— И где же он живет?

— К сожалению, мой друг этого не знает.

— А он не рассказывал про его первую жену? Адвокат ответил с улыбкой:

— Говорил, что не было у него иного хобби, кроме любви.

— Но моя мать его бросила. Такое событие нельзя забыть.

— В жизни такого человека, как Рахими, женщин можно подсчитывать по количеству дней. Откуда нам знать, кто кого бросил?

— Мать мне не говорила об этой стороне его жизни.

— Может быть, она и не знала.

— Но брак — это такая связь, которую не скроешь.

— Али Бурхан, то есть журналист–поэт, сказал, что для Рахими жениться было все равно что проводить девушку до дома. Он занимался любовью во всех ее ипостасях — плотских и платонических. Не упускал ни зрелых женщин, ни подростков. И со вдовами, и с замужними, с разведенными, бедными и богатыми, и с прислугой, и с собирательницами окурков, и с нищенками.

— Поразительно!

— Да.

— В неприятности не попадал из–за этого?

— Он умел их избежать.

Сабир спросил, глядя в смущении на адвоката:

— Кем он был? Какая у него профессия?

— Он был и остается миллионером. Никакого иного занятия, кроме любви, у него не было. Каждый раз, когда попадал в скандальную историю, уезжал из города, переселялся в другой, не оставляя своего хобби.

— Но у меня до сих пор хранится свидетельство о его браке с моей матерью.

— Возможно, таких документов не счесть.

— Неужели на него в суд не подавали?

— Кто знает… Он, возможно, разводился, а для этого достаточно…

— А законы? — Сабир горько усмехнулся.

— Но он ни разу не попался. Господин Бурхан рассказал, что он обесчестил девушку из одной известной своим благочестием семьи и вовремя покинул страну.

— А когда вернулся?

— Он не вернулся. Связал свои интересы с большим миром. Переезжает из одной страны в другую, даже с континента на континент — благо что миллионами владеет. Все гоняется за женщинами всех рас и народов.

— А откуда ваш друг знает об этом?

Он получал от него письма, правда, нерегулярно.

— А где он сейчас, ваш друг не знает?

— Нет. Письма приходили без обратного адреса. Только название страны. К тому же он не любит оседать на одном месте более нескольких дней.

— Наверняка он за границей известный человек.

— Возможно, как и любой миллионер, даже если он соблюдает осторожность в его ситуации, меняя имя и прочее.

— И когда ваш друг получил от него последнее письмо?

— На его память уже трудно рассчитывать. Ему перевалило за девяносто лет. Только помнит, что получал от него письма со всех континентов.

— Но он наверняка знает все о его семье.

— У него нет семьи в Египте. Отец его — иммигрант из Индии. Мой друг встретил его в каком–то аристократическом клубе и подружился с ним. Через него познакомился с его единственным сыном Сайедом. У него нет ни братьев, ни сестер. Потом отец его умер — сорок лет тому назад, оставив в наследство миллионы фунтов, заработанные на торговле алкогольными напитками. Так что в Египте у него никого нет, разве что детишки, которых он мог наплодить во время своих многочисленных похождений.

— Вроде меня.