Избранное

— Не думайте, — продолжал Габаль, — что я требую чего–то сверх меры, ведь речь идет лишь о соблюдении справедливости по отношению к вашим несчастным братьям. Страх, который выгнал вас сейчас из ваших домов, — лишь малая капля в сравнении с тем, что они испытывают в каждый из дней своей жизни.

В глазах футувв сверкнул гнев и тут же исчез, подобно тому как молния появляется на мгновение, а затем исчезает в тучах. Однако Абу Сари сказал:

— Я могу привести одного человека из рифаитов — он умеет заговаривать змей. Но придется потерпеть и не заходить в дома два–три дня, пока этот человек не вернется из деревни.

— Как же всем жителям спать под открытым небом? — спросила ханум.

Эфенди размышлял, стараясь, как мог, подавить бушевавший в его груди гнев, и вдруг сказал, обращаясь к Габалю:

— Даю тебе слово чести, что выполню все твои условия. Приступай к делу.

Футуввы растерялись, но вида не показывали, стараясь не выдавать овладевшего ими страха и тревоги. Габаль приказал всем отойти подальше и освободить ему дом и сад для работы. Затем он разделся и, оставшись нагим, как в тот день, когда ханум впервые увидела его в луже дождевой воды, стал переходить с места на место, из комнаты в комнату. При этом он тихо свистел и произносил непонятные слова. Заклат подошел к управляющему и прошептал:

— Это он сам наслал на нас змей.

Управляющий сделал ему знак молчать и так же шепотом ответил:

— Пусть он сначала избавит нас от змей.

Первую гадюку Габаль выманил из оконца в потолке, вторую поймал в конторе имения. Намотав змей на руку, он вошел в саламлик и упрятал их в свой мешок. Оделся и стал ждать, когда все соберутся вокруг него.

Когда народ собрался, Габаль сказал:

— А теперь поспешим в ваши дома! И, обернувшись к Ходе, тихо добавил:

— Если бы не нищета моего рода, я бы сослужил тебе службу, не выдвигая никаких условий.

Затем, подойдя к управляющему, приветствовал его взмахом руки и смело сказал:

— Для благородного человека обещание, данное им, — долг чести.

И в сопровождении молчаливой толпы пошел прочь.

40.

На глазах у всех жителей Габаль полностью очистил улицу от змей. Каждый раз, как ему удавалось выманить очередную тварь, присутствовавшие при этом радостно кричали, восхваляя героя, и весть моментально облетала всю улицу, от Большого дома до Гамалийи. Окончив работу, Габаль пошел домой, а собравшиеся мальчишки и юноши провожали его до дверей, хлопая в ладоши и распевая:

Габаль — защитник бедняков!

Габаль победитель змей!

Пение и рукоплескания продолжались даже после того, как Габаль скрылся за дверью. Это вызвало негодование футувв. Хаммуда, аль-Лейси, Абу Сари и Баракят поспешили к дому хамданов и стали разгонять собравшихся по домам, щедро осыпая их ругательствами, пощечинами и ударами дубинок. Через считанные минуты на улице остались одни кошки, собаки да мухи. Люди спрашивали друг друга, в чем тут секрет? Почему на доброе дело футуввы отвечают новым разбоем? И выполнит ли управляющий данное им Габалю обещание? Или избиение, устроенное футуввами, — это начало его мести? Те же вопросы неотвязно мучили и самого Габаля. Он призвал к себе мужчин рода Хамдан, чтобы поразмыслить надо всем этим сообща.

А в это время Заклат пришел к управляющему и стал убеждать его и Ходу — ханум:

— Нельзя щадить никого из них!

На лице эфенди отразилось полное согласие с этими словами, но ханум возразила:

— А как же слово чести, которое дал управляющий? Лицо Заклата перекосилось, утратив всякое сходство с человеческим.

— Люди подчиняются не чести, а силе, — проворчал он.

— Но что о нас скажут?! — ужаснулась ханум.

— Пусть говорят, что хотят. Когда они молчали? Каждый вечер в кофейнях нас хулят и высмеивают, но стоит нам показаться на улице, как все изображают покорность. И не оттого, что уважают нас, а потому, что боятся палки!

Эфенди бросил недовольный взгляд на жену и пробурчал:

— Габаль специально подстроил нашествие змей, чтобы навязать нам свои условия. Теперь это каждому понятно. Можно ли требовать выполнения обещания, данного мошеннику и обманщику?

— Не забывай, госпожа, — предостерегающе сказал Заклат, — если Габаль сумеет вернуть роду Хамдан его права на имение, то и другие жители улицы потребуют своей доли. Они разграбят имение, и нам ничего не останется.

Слушая Заклата, эфенди так сжал свои четки, что они захрустели под его пальцами, а футувва снова повторил:

— Нельзя щадить никого из них!