Избранное

Nunc considerandum est, an species visus exigatur ad actum videndi. Manifestum est autem, quod species fit a visu sicut ad aliis rebus, quia accidentia et substantiae viliores visu possunt facere suas virtutes, multo magis ergo potest visus. Et patet per hoc, quod oculus est visibilis a se, ut per speculum, et ab alio potest videri. Sed nihil videtur nisi per speciem venientem a re visa. Sed an species haec, seu virtus visiva, seu radii visuales fiant ab oculo usque ad rem visam, dubium fuit semper apud sapientes. Sed Aristoteles sua dissolvit auctoritate decimo nono De animalibus hanc quaestionem, dicens quod nihil aliud est videre, quam virtutem visivam fieri ad rem visam. […] Et si volumus per sanctos hoc confirmare, dicemus, quod ipsi concordant in hoc, et praecipue Augustinus; nam vult in sexto Musicae quod species visus veniat et vegetetur in aere usque ad rem. Unde sicut res inanimata facit suam speciem inanimatam, sic res animata facit speciem, quae habet quodammodo virtutem animae. Nam sicut se habet res inanimata ad suam speciem, quae similis est ei, sic se habet animata res ad speciem similem. Non tamen propter hoc medium quod est inanimatum erit animatum, sed assimilabitur animato per suam similitudinem iam receptam.

Теперь надлежит рассмотреть, требуется ли для акта видения speies глаза. Ясно, однако, что зрение производит species как и прочие вещи, ибо акциденции и субстанции, куда менее благородные, чем зрение, могут производить свои силы; следовательно, куда скорее на это способно зрение. И из этого ясно, что глаз видим сам для себя, например, с помощью зеркала, и может быть видим другим [глазом]. Но ничто не может быть видимо кроме как благодаря species, исходящему от видимой вещи. Но среди мудрецов всегда существовало сомнение, распространяются ли от глаза вплоть до наблюдаемого [объекта] этот species, или зрительная сила, или зрительные лучи. Аристотель решает этот вопрос своим авторитетом в XIX книге О животных, утверждая, что зрение есть не что иное, как распространение зрительной силы [от глаза] до видимой вещи. […] А если мы хотим подтвердить это с помощью [высказываний] святых, мы должны сказать, что и они согласны в этом [с Аристотелем], и, прежде всего, Августин. Ибо он говорит в VI книге О музыке, что зрительный species исходит [от глаза] и распространяется в воздухе вплоть до вещи. Поэтому как неодушевленная вещь производит свой неодушевленный species, так и одушевленная вещь производит species, который некоторым образом обладает способностью души. Ибо как неодушевленная вещь относится к своему species, ей подобному, так и одушевленная вещь — к подобному ей species. Однако вследствие этого неодушевленная среда, [в которой распространяется species], не становится одушевленной, но уподобляется одушевленному благодаря его подобию [т. е. зрительному species], уже ею воспринятому.

Capitulum III. In quo obiectiones solvuntur. Глава III. В которой опровергаются возражения