Избранное

Она сразу невзлюбила детдомовку Альбину Прямикову. Ксения Петровна выбрала Альбину не потому, что девчонка оказалась похожей на ту аморальную особу. Вовсе нет. В Альбине она сразу же почуяла опасность для себя. Девчонка заявилась в общежитие со своими детдомовскими представлениями о том, кто имеет право быть воспитателем молодого поколения, ее не обманули уверенные манеры Ксении Петровны, и она не упускала случая поймать воспитательницу на полном незнании всего того, что знали святые люди, создавшие на русском севере, в доме декабриста детское государство справедливости.

Вскоре между Ксенией Петровной и Альбиной началась настоящая война. Девчонка давала бой невежеству и равнодушию по всем благородным правилам, внушенным ей святыми людьми, то есть честно и открыто, без всяких там интриг, сплетен, шепотков за спиной. И она, конечно, не учла, что кругом нее уже не свои ребята, не детдомовцы, а девочки, взятые сюда из дальних деревень, робкие и почтительные к человеку, имеющему власть, опасливо вживающиеся в новую среду, оглушенные в цехах грохотом машин, тщетно ищущие покоя после работы в беспокойных комнатах девчачьей общаги.

Альбина не сомневалась в победе. Если Ксения Петровна случайный человек на месте воспитательницы, то по всем законам справедливости она все равно уйдет — значит, чем скорее, тем лучше. И для общежития, и для нее самой. Так считала и подруга Альбины Валя Титова, но Валя советовала не лезть на рожон. Есть комитет комсомола, есть фабком — это их дело, а мы, если надо, поддержим.

Альбина не догадывалась, какие раны бередят в Ксении Петровне ее постоянные наскоки, и продолжала по любому случаю резать правду в глаза. А Ксения Петровна применила против девчонки весь свой житейский дамский опыт, не пропуская ни единой возможности бросить комочек грязи, припачкать имя Альбины. Завела особую тетрадку для записи тех, кто возвращается в общежитие после десяти вечера — и первой угодила в тетрадку Альбина. Учредила переходящую хрустальную вазу для самой опрятной комнаты — и почетный приз ни разу не достался комнате, где жила Альбина, и это поссорило ее с соседками. Пригласила лектора о дружбе и любви и подсунула ему фактик про молодую работницу П., которая позволяет парням панибратски хлопать ее по плечу: где, спрашивается, ее девичья гордость?

Осада велась упорно, настойчиво, планомерно. Борьба Ксении Петровны против Альбины породила немало тех загадочных общественных инициатив, которые пришлось перенимать другим общежитиям города. Но Альбина беспечно не замечала, что за ней стараниями Ксении Петровны начинает утверждаться нехорошая репутация. Альбине казалось, что все люди относятся к ней замечательно, любят и уважают, как любили и уважали в детском доме. Ведь она все такая же правдивая и смелая, значит, и отношение к ней прежнее, и Вася Коробицын полюбил ее за все хорошее, что в ней есть.

А этот Вася Коробицын просто-напросто решил приударить за Альбиной, наслушавшись пересудов, что она груба, распущенна и о девичьей гордости — никакого представления. Вася надеялся, что Альбина долго ломаться не станет, а она и не догадывалась, что у него на уме. Святые люди, ваша вина!

Коробицыну сильно польстили в городской газете, заклеймив в фельетоне под заголовком: «Дон-Жуан из прядильного». Ну какой из него Дон и Жуан. Вася Коробицын из тех, о ком грубо говорят: «Соплей перешибешь». Но стоит ли удивляться, что Альбина с ее идеальными представлениями о жизни полюбила такого мозгляка. Пожалуй, не стоит. Девушки попрактичней обходят подлецов и негодяев, а идеальные могут и не разглядеть, кто перед ними.

Что Альбина Васю любила и была готова пойти за него на костер — факт, засвидетельствованный множеством людей. Она смело и честно говорила про свою любовь всем, кому доводилось разбираться в истории, нашумевшей на весь комбинат и на весь город тоже. Уж Ксения Петровна тут расстаралась, она не упустила своего счастливого часа и застукала Васю у Альбины, и устроила крик на все этажи общежития, и собрала толпу девчонок у двери, запертой изнутри ножкой стула.

— Вам бы, девушка, не мешало держаться поскромнее… Даже… Даже если вы уже не девушка, — брезгливо бросила Альбине инструкторша из профсоюза, прикатившая для участия в воспитательной кампании, затеянной по этому случаю. — А вы сами афишируете свою связь. — Крашенная в блондинку инструкторша глядела на Альбину свысока, у нее самой была связь, но не с каким-то прыщавым Васей, она жила со своим начальником, и он обещал сделать ее заведующей отделом. — Посмотрите, — продолжала инструкторша, кривя малиновый рот, — даже ваш… не знаю, как его назвать… даже он держится гораздо приличней и защищает вашу девичью честь, говорит, что между вами ничего не было, несмотря на запертую дверь.

— Было! — упрямо заявила Альбина.

Вася покраснел всеми прыщами и опустил глаза.

— Ничего не было…