Избранное

Семья Себальосов полностью принадлежала к этой особой, сердцевине центра Мексики. Если для других местных семейств главным именем в истории государства было имя графа де Каса Рул ¹¹ или же имена интенданта Рианьо ¹², дона Мигеля Идальго, дона Хуана Баутиста Моралеса ¹³ или падре Монтеса де Ока ¹⁴, то для Себальосов не было имени более славного - о чем напоминали развешанные в залах каменного особняка портреты,- нежели имя Муньоса Ледо ¹⁵. Именно он, некогда отличившийся губернатор этого штата, дал разрешение семье бедных иммигрантов из Мадрида открыть торговлю тканями вблизи храма св. Диего в давно минувшие времена, в 1852 году. Глава семьи, дон Ихинио Себальос, прежде был приказчиком у Бальдомеро Санта Крус, тоже испанца родом, крупного-торговца тканями на улице Саль, и усвоил от него основное правило торговли: доброе сукно и в сундуке продашь. Проводя день-деньской за прилавком, он обогащался медленно, но верно. И все же на Себальосов, на этих выходцев из Испании, и вдобавок лавочников, смотрели косо в те. времена, когда приносила первые плоды Независимость. Иного мнения был секретарь сеньора губернатора, пленившийся чарами старшей дочери Себальосов, семнадцатилетней обладательницы яркого румянца и зеленых глаз. Так что именно благодаря прелестной сеньоре де Лемус, супруге упомянутого секретаря, и удалось переселить лавку ее папаши из темной улочки Дохлых Собак на солнечное и почетное место против величественного храма св. Диего. Но и поныне семейство предпочитает называть виновником первоначальной своей удачи губернатора Октавиано Муньоса Ледо, представляя тем самым убедительное свидетельство своей ассимиляции в Гуанахуато: сперва мнение общества, затем семейные дела. Под столь высоким покровительством три юных отпрыска Себальосов росли в роскоши, брали уроки у частных учителей и обучались всему, что наряду с коммерцией следовало знать солидным торговцам тканями, делающим карьеру в обществе. Путь их, однако, не всегда был усыпан розами: Муньос Ледо на посту губернатора задержался весьма недолго, и, хотя преемники его были также консерваторами, Лемус, секретарь правления штата, ухитрился сделать ловкий пируэт и благополучно приземлиться в лагере либералов. И в 1862-м, когда отряды Прима высадились на мексиканский берег, чтобы взыскать с Мексики ее долг, взрыв ненависти к испанцам, вдохновлявший группы молодежи, что проходила по узким улицам старинного городка с возгласом «На Мадрид!», вынудил дона Ихинио Себальоса запереть магазин и укрыться со всем своим семейством -кринолины и локоны, взбитые бачки и синие рединготы, гвоздика у корсажа и цепочка на жилете - в доме Лемуса.

Но еще больше, чем свою вторую родину, Мексику, Себальосы -напоминавшие, когда собирались вместе, семейные портреты Кордеро ¹⁶ -должны были благодарить генерала Прима за его неожиданный жест. Их торговля снова стала процветать. Гонявшиеся за модой дамы всегда находили у «Себальоса и сыновей» матовый шелк, китайскую шаль или брюссельские кружева для предстоящего бала во дворце. Когда старик Ихинио Себальос скончался - в этот же день Максимилиан ступил на землю Веракрус,- семья его находилась на высшей ступени общества своей провинции.

Себальосы приобрели аристократический особняк напротив храма св. Роха. Особняк в колониальном стиле, с белеными стенами, теплыми тонами каменных полов и орехового дерева. На гранитных плитах у подъезда раздавался стук копыт нескольких чистокровок, а в каретном сарае стояла черная карета для торжественных выездов, затем тильбюри для загородных прогулок и двухместная коляска для повседневных поездок. Конюхи, гувернантки, кухарки, учитель музыки, слуги и садовники носились взад-вперед, стуча каблуками или шлепая босыми ногами, по галерее огромного дома.

Война с интервентами разделила трех братьев. Панфило и Хосе предпочитали жить по-прежнему под сенью королевской власти, угождая вкусам местной знати, но если Панфило - старший сын дона Ихинио - был беззаветно предан Империи, то Хосе втихомолку держался либеральных взглядов, которые, кстати сказать, были некогда причиной эмиграции дона Ихинио. Один Франсиско решил открыто присоединиться к либералам: он сражался под командой генерала Мариано Эскобедо ¹⁷ и в конце концов был взят в плен и расстрелян по приказу грозного Дюпена в одной из долин Халиско.