Избранное

Гудел на Йорком колокольный звон,
Сверкало солнце, шли неспешно люди
Толпою плотной к Богу на поклон
Сквозь ряд нарядных арок и колонн
К собору, что свершен трудом столетий.

Вознес он башни к небу, чист и светел,

Застыв навечно – стражем веры строгим.
Струился пламень витражей соцветий,
И восхищенным гулом междометий
Заполнен был его центральный неф.

Плыл кораблем он праздничным для всех,

Кто радость сохранял в общенье с Богом,
Кто был несчастлив иль имел успех,
Но в этом храме осознал свой грех
Неправедный пред близким и Всевышним,

И захотел быть нужным, а не лишним,

В сем мире, что дарован нам как чудо,
В соборе, дивной музыкой застывшем.
Сквозь перекрытья сводов были слышны
Стенанья шедших к свету на поклон,
Слова молитв, разъявших тьмы заслон.

2011

Снежный цветок

Кружит, кружит, кружит снег,
С пеленой седою,
Заблудился человек
Со своей бедою.

Затерялся, в белизне

Не видать тропинок,
Бродит, словно в хмуром сне,
Приустал и вымок.

Видно выбился из сил,

Может вовсе плохо.
В поле тускло засветил
Куст чертополоха.

Треплет ость его снежок,

Но на стебле смелом
Светит розовый цветок
В беспределье белом.

Тронет лишь его ладонь

Под покровом снежным —
Он засветит как огонь
Робкою надеждой.

Заскрипит под звук шагов

Наст, что скрыт порошей,
Сквозь дурман густых снегов
Ищет путь прохожий.

2012

Театральный балаганчик

Посвящается С. Судейкину

Тихо занавес поднят над сценой,
И раздвинут кулисный узор,
Гаснет свет, как над боя ареной,
Вездесущий царит дирижер.

Быстрый взмах и мелодия льется,

Звук гнетущий всем слышен сполна,
В темноте еле слышно смеется
Светом жестким картонным луна.

Лица зрителей прячутся в тени,

Их грядущий страшит балаган,
И, как призраки, бродят по сцене
Персонажи комедий и драм.

Раздражая назойливым звуком,

Стул суфлера под сценой скрипит,
Словно в тяготе перед разлукой
Кто-то грозно и тяжко молчит.

И, открыв потаенные дверцы,

С Арлекином таинственно схож,
Он вонзит в златокрасное сердце
Перламутрово-бронзовой нож.

2012

Шторм в Тихом океане