Избранное

Вот так-то. Теперь я понимаю, почему Бакар, когда рухнула советская система, которой мы оба, казалось бы, верно служили (он в ту пору – в Госбанке, я в контрольных органах страны), не был раздавлен жерновами реформ. Он сохранил свою Итаку, где иерархия ценностей осталась по-прежнему земной и гуманной: сначала человек, затем семья, потом общество. Он спасся сам, а за ним спаслись другие. Свой путь на предпринимательском поприще он начал по Марксу «в рабочей спецовке»: объединил и капитализировал доходы родного чантийского тейпа, занимавшегося скотоводством и пряжей козьего пуха. Мне же пришлось оплакивать долю оставленной некогда малой родины – костромской деревушки Пилатово. Запоздалым было признание-откровение, выплеснувшееся в печальных стихах.

Нет, что не говорите: водораздел эпох не через фундаментальные катаклизмы все же проходит, а через души людей – обычных, рядовых вершителей и жертв истории. Будем честны и признаем: есть в общих бедах и наша, быть может, невольная вина: колыбельную песню матери мы утопили в идеологических пасторалях. Стало быть, ждут нас, и поделом, на том свете наши покойные родители… с палкой. Такую участь, напророчила, кстати, болгарская прорицательница Ванга создателю пронзительных «Журавлей» – Расулу Гамзатову. Одно утешенье, что побьют нас любящие руки.

Я видел праздник

Гордое мудрование с умствованиями, извлеченными из земной природы, восходят в душе, как туман с призраками слабого света; дайте туману сему упасть в долину смирения, тогда только вы можете увидеть над собой чистое высокое небо.

Святитель Филарет (Дроздов)

Возвращаясь к природе великих общественных катаклизмов, размышляя о их внутренней и внешней сути, я порой думаю, что они в какой-то мере похожи на морские отливы – оставляют после себя одну и ту же картину. То, что было только что на плаву и представлялось величественным и несокрушимым, исчезает, уходит вместе с отхлынувшей от берегов водой. И открывается взору то, что было сокрыто, но прочно укоренено на дне водоёма, в илистой, неприглядной, но такой родной почве. Чаще всего это подводные камни, ещё недавно считавшиеся скверной помехой. Как ни парадоксально, но, «всплывая», именно они в первую очередь принимают на себе всю силу и мощь натиска новой реальности, нередко гибнут, оставив заметный, памятный след на лике и в характере обновленного пейзажа.

Таким вот «подводным камнем», а может быть, и столпом в русле бурной – то мелеющей, то полноводной российской действительности, видятся мне деяния Абубакара Арсамакова.

Его не одурачили ни зазывалы-сирены ушедшего времени, ни декларативные постановления первоначального Правительства новой России и такие же Указы Президента о создании «среднего класса». Он видел, как ввергнув в пучину неконтролируемого базарного действа мало что смыслящих в истинно рыночных отношениях наивных граждан, власти и сотой доли не сделали того, что надо было бы дать людям, решившимся взвалить на себя государственную заботу о процветании экономики.

Снова пришлось опереться на нелегкий, но верный «дедовский посох», вспомнить благую истину: кто имеет, тому дано будет. Вкупе с родней, людьми ему близкими Абубакар учреждает финансовую организацию – коммерческий банк, где не зарытые в землю таланы имеют способность быстро расти – при удаче, конечно. Как же решился на это мой друг? Возможно, вспомнил, как после школы поехал в Орджоникидзе поступать в сельскохозяйственный институт и, не пройдя по конкурсу, вернулся домой.

– Ну, как, приняли? – спросил отец.

– Конкурс большой там. Поступить невозможно.

– Невозможно? Значит, никто не поступил?

Это всё, что сказал Алаз, но этого было достаточно, чтобы в следующий раз сын выдержал конкурс. Воспитание… Нас так не учили. Да и правители, когда гробили кондовую российскую деревню, а по сути дела, как и чеченцев, выселяли с насиженных мест, действовали более изощренно: разрушали в русском крестьянине основу основ человеческого бытия – уверенность в себе, в собственных силах.

Банкир, финансист, бизнесмен. Выросшие на классической литературе с определенным уклоном, мы каждого из них соотносим зачастую с героем «Трилогии желаний» американского писателя Теодора Драйзера – Каупервудом. Помните, как наблюдает он в детстве своём жизнь в аквариуме: рыбёшка, что покрупнее, неизменно и безжалостно глотает ту, что помельче. Переняв и применив в обществе эти глотательные инстинкты, Каупервуд становится титаном. Но титаном без души и сердца. А это ведет к трагедии – трагедии американской.

Но есть ведь и русский путь, о котором не очень-то любят распространяться наши же средства разудалой гласности. Это путь Морозова, Мамонтова, Третьякова. Путь накопления и созидания, завещанный евангелистом Лукой. Вот благословенный принцип обретения праведного богатства – богатства не только материального, но и, главным образом, духовного. Наверное, не случайно слова Бог и богатство одного-таки корня, а первая монета, как гласит предание, была отчеканена в божьем храме.