Избранное

Провиденье ли, или врожденно-развитая мудрость, а может, строгое следование заповеди Корана, согласно которой небесам угодны только полные щедроты, водили рукой Бакара, не знаю, но первый солидный спонсорский вклад, окрепнув финансово, он внёс в строительство храма Покрова, воздвигнутого на легендарном Прохоровском поле – Бородинском поле XX века, где в нечеловеческой схватке с гитлеровцами сложили свои отчаянные головушки и многие земляки, родственники Бакара. Здесь, на белгородской земле, открыл он первый филиал Московского индустриального банка, президентом которого стал к тому времени.

Как побеги на молодом здоровом древе, взрастут подобные филиалы затем во многих регионах провинциальной России, инвестируя местную промышленность и сельское хозяйство. Что ж, правило, выведенное Ломоносовым: богатство России Сибирью прирастать будет (в данном случае провинцией), – не утратило значенья и ныне. Лишь бы эта провинция сырьевой не осталась. И захудалой. Но, может, не зря мотается герой моего эссе с тем же белгородским губернатором Е. С. Савченко (в порыве чувств признавшемся, что ему легко и полезно плыть с Арсамаковым на одном корабле) с целью изучения передового опыта и новейших технологий переработки продукции по странам дальнего и ближнего зарубежья. Учиться у кого бы-то ни было не зазорно. Ещё Ключевский, кажется, говорил: перенимать новое у иностранцев в вязании спицами можно и нужно, – образ мыслей вот только менять не стоит.

И, конечно, давно бы пора перестать нам двигаться «обратным путем», что удивляет и удивляло немало людей, далёких нам по менталитету, но в основе своей думающих и порядочных. Я не могу не вспомнить эпизод из повести редактора «Русского богатства» В. Г. Короленко «Без языка». Американский предприниматель и одновременно мэр Диккенсон, беседуя с русским эмигрантом – инженером Ниловым, работающим у него простым рабочим на лесопилке, задаёт вопрос: «Господин Нилов, когда американец приезжает в Россию, он меняет своё среднее положение на лучшие условия у вас?» «Пожалуй», – отвечает Нилов. Мэр чуть ли не потрясен, резюме его беспощадно. «Вы, кажется, идете обратным путём».

Когда-то Макар Посмитный – старейшина советского колхозного движения, узнав, что руководство страны тратит золотой запас на закупку зерна в Америке, воскликнул в сердцах:

– Лучше бы это золото перелили в звёзды Героев Социалистического труда для селян!

Выросшим, сформировавшимся в крестьянской среде, где образом жизни была работа, работа и работа, – нам близок и понятен эмоциональный порыв патриарха. Нам, это, в частности, и Бакару Арсамакову, прекрасно знающему, что производительный эффективный труд был у нас ещё совсем недавно не только делом доблести и геройства, но и прочной основой семейного, общественного воспитания. Не на спекулятивных финансовых барышах расцветают и крепнут в долгосрочной перспективе народы, а в поте лица добывая свой хлеб. Можно себе представить теперь, каково было банкиру-созидателю в обстановке ВэТэОшной безумной продажности и низкопоклонства перед Западом сделать главным партнёром, клиентом банка соотечественника, российского производителя. Надо поистине обладать недюжинной волей, огромным потенциалом патриота и государственника, чтобы начать вкладывать деньги в разорённую нашу промышленность, «оборонку», в некогда славное авиастроение, оплёванное ненавистниками державы, раззявивших рот до ушей на чужой каравай. Действия, скажет кто-то, наверное, донкихотские.

Однако следовало бы знать: создатель книги на все времена, которую по выражению Ф. М. Достоевского, человек не забудет взять на последний суд Божий, Сервантес жил и творил в Испании во времена, когда та претендовала на мировое господство. Что же сгубило эту страну? Неправедное, нетрудовое злато-серебро, поступавшее из Южноамериканских колоний, приведшее к обесцениванию денег, к забросу собственных рудников, к утрате интереса заниматься ремёслами, а главное – к упадку земледелия и скотоводства. Богатсва же, идущие со стороны, шли на содержание огромного чиновничьего аппарата, обогащали лишь короля и его приближённых. Народ вымирал.

Не правда ли, как это близко нашей действительности? Действительности, где всеобщая растащиловка вкупе с безответственностью опрокинули навзничь былые понятия о морали и чести. Но этот разгром и упадок нравов разожгли, что и требовалось ожидать, в непокорной душе Арсамакова не только гнев, но и энергию небывалой силы. Энергию, заставившую его безоглядно, как на амбразуру броситься, – подняться на трибуну в Таврическом дворце, упорно стучаться в чугунные двери высоких инстанций и кабинетов. Не мог, не мог он мириться, видя народ, теряющий веру, учёных мужей, отрицающих знания, богатых людей, забывших о милосердии. Неужели всё доброе, чем веками жил праведный человек, будет растоптано грязными сапогами чистогана и стяжательства – уродами, насильно вскормленными бессовестными временщиками? Возможно ли, чтобы извечные ценности гибли под натиском хоть и липких, но мелкотравчатых идей и помыслов.