Избранное

Вот так стоял он и радовался и даже не заметил, как появился вдруг в цехе сам Иван Петрович Нелюбов – начальник «Ремстройбыта». И был Иван Петрович в таком состоянии, что на глаза ему в этот момент лучше бы не попадаться. Зол и пьян был Иван Петрович, а оттого особенно строг. Ему сразу не понравилось, что из цеха хотят увезти ворота. Неважно, что за них деньги заплачены и заказчик рядом стоит. Пусть он, этот заказчик, через месяц придет. А то ишь чего захотел – в этот же день и отдай заказ. Больно просто все получается. А с «Ремстройбытом» дело иметь – это вам не в бирюльки играть. Тут уважение оказывать надо. Кому уважение? Начальнику, конечно, т. е. ему, Ивану Петровичу. Окажешь – забирай хоть сейчас изделие.

Замялся Яков Августович: не знает, как оказать уважение. «Да купи ты ему коньяку, он и отвяжется», – посоветовал ветерану рабочий цеха. Но на Шенделя тут что-то нашло вдруг. Вместо того чтоб к совету прислушаться, возмутился.

Ой, как непредусмотрительно поступил ветеран! Ну и поплатился, конечно.

Потом сколько ни просил он Нелюбова – ворота ему тот не выдал. «Прямо камень за пазухой затаил».

Попытался было ветеран повлиять на ретивого директора через органы власти. Даже на прием к председателю райисполкома В. С. Караваеву ходил, рассказывал эту историю. Председатель тоже возмутился и дал распоряжение районному комитету народного контроля проверить факты и меры принять. Но что Нелюбову народный контроль? Он и не подумал ему подчиниться.

Пришлось в это дело прокурору района вмешаться. И только тогда И. П. Нелюбов, сменил гнев на милость, приказал отвезти ворота заказчику. Ругался при этом он, правда, сильно и долго. От обиды ругался. Ведь надо ж, случилось как: его, Ивана Нелюбова, простой заказчик переборол. Да какой же начальник он после этого?

И верно, какой он начальник? «Плохой, очень плохой, – пишет в письме своем Яков Шендель, – коль так непристойно ведет себя». А что, прав, наверное, автор? То, что творит Нелюбов, поистине не идет ни в какие ворота.

По приметам

К полудню похолодало. Пепельно-серые облака, с утра задевавшие своими рваными краями за макушки деревьев, поднялись ввысь, на небе появились голубые просветы.

«Кабы мороз не ударил, – подумал инженер Горшков, поглядывая с тревогой на тающие облака и перелетных птиц. – Да, правы в производственном управлении, торопя нас с ремонтом техники».

Но гомон птиц на полевом стане и серебрящаяся паутина на сельхозтехнике успокоили его.

«Паутина блестит к теплу, да и грачи, кажется, не думают улетать в южные страны. Да и чего им лететь, – размышлял инженер, – в карманах сеялок зерна им на всю зиму хватит, тем более, что мои ребята-механизаторы и не собираются чистить сельхозтехнику.

А коль не хотят, так и требовать нечего, – мыслил Горшков далее, – против коллектива не пойдешь».

– Ты, Алексей, – говаривал ему бывало дед Евстигней, отставной солдат, прошедший три войны, – к народу поближе будь.

Дед заламывал лихо картуз с красным околышем, вынимал из полушубка кисет с табаком и крутил козью ножку:

– Начальство в своих конторах мало ли чего удумает, а ты знай свое. Трактористы наши, брат, люди русские. Любят и поработать, любят и погулять. Что в гулянке потеряют, на работе наверстают.

– Да вишь, дед, дело-то какое. Технику надо на зимнее хранение ставить, а ребята водку пьют.

– Эко дело, – успокаивал дед, – попьют да кончат, и технику приберут. А ты б тож приобщился. Водка русскому человеку не во вред. Эй, Марья, принеси-ка остаток-то!

…Грачи улетели как-то сразу, у деда Евстигнея заболели кости, из управления нагрянул инженер – по всем приметам выходило: скоро снег выпадет. А ребята-механизаторы все еще «выхаживались» после Покрова, техника как попало стояла на полевом стане, грязная и жалкая.

– Миром чистить надо, – качал головой дед Евстигней.

Инженер суетился, вздыхал:

– Да, без аврала не обойтись.

Смекалка с размахом

Одно время продавщицы чуть ли не всех хозяйственных магазинов Днепропетровской области были, что называется, без ума… от шоферов. Причиной особого расположения работников торговли к данной категории покупателей стало то, что они начали усиленно разбирать залежалый товар – хлебницы. Да-да, хлебницы, обыкновенные, желтые, плетенные из соломы озимых и яровых культур.

– Вот настоящие парни! – восхищенно говорили девушки-практикантки, заворачивая в весело шуршащую бумагу очередную партию «плетенок» бравым ребятам в промасленных куртках. – Понимают трудности наши. Помогают план выполнять.

– Домовитые хлопцы, знать, эти шоферы. Добрые женам помощники, – пытались по-своему объяснить явление скупки неходового товара продавщицы со стажем. И глаза их при этом излучали тепло.

Продавцы и покупатели были взаимно вежливы. И такая идиллия продолжалась бы, верно, долго, если бы хлебницы в результате повышенного спроса на них не стали в конце концов дефицитом.

– Да что вы их вместо хлеба едите, что ли? – урезонивали теперь нередко работники прилавка бывших своих любимцев. – Где же набраться товара на ваш аппетит?