Избранное

Я ничего не понял. Но на приглашение пойти откликнулся, поскольку полисмены встали за моей спиной, а замгрейтполисмена передо мной. Лина, сообразуясь с текстом документа и своей ролью в диверсии, тоже посчитала себя приглашенной и только сказала:

— Цено, эти люди спятили.

Я кратко объяснил ей, что эти люди не люди, а уибробцы, к тому же полисмены, и мы отправились.

Перед парадным входом в «Уиброб эксельсиор пэлис» нас поместили в элегантный открытый черный вездеход, куда сели и наши ранние гости, и мы поехали по главным авеню столицы. Впереди и позади нашей машины следовало по четыре вездехода, набитых полисменами в красивом боевом снаряжении, а на тротуарах выстроились целые толпы уибробситчан с женами и детьми. Под управлением своих задне- и переднекопытных боссов они скандировали свои пожелания, а именно: чтобы мы с Линой были брошены им под копыта, чтобы мы были отправлены к еху или, в крайнем случае, чтобы мы были хотя бы зарублены в официальном порядке. Из этих криков я заключил, что наше преступление стало известно уибробской нации за четыре-пять часов до его раскрытия. Нельзя было не восхититься технической оперативностью уибробских властей.

Наш вездеход в сопровождении эскорта, подобающего скорее главам государств, приехавшим с визитом, нежели скромным преступникам вроде нас с женой, под рев толпы медленно следовал по центру Уиброб-сити, и я, честно говоря, впервые в жизни почувствовал себя значительной персоной. Даже на долю моего деда не выпадало такого счастья. Два раза староста, с которым дедушка не ладил, посылал к нему сторожей с дубинками, но дедушка скрывался от них в горах или в алтаре у отца Алексия и ни разу не удостоился таких почестей…

Кортеж остановился перед величественным зданием Великого уибробского суда. На строгом фасаде была высечена надпись из четырех слов: «Дура лекс, сэд лекс»[37]. Это меня в известной мере успокоило, потому что я подумал — действительно, самый плохой закон лучше самого хорошего беззакония. У меня появилась надежда, что судьи защитят нас от произвола полисменов.

Но в зале, куда нас ввели, я не увидел ни судей, ни прокурора, ни хотя бы официального защитника. Даже мухи не было в этом зале. Просто нас поставили лицом к судейской трибуне, полисмены стали позади нас, а мистер Шпик взял с прокурорской кафедры красную шапочку, надел ее и достал из кармана обвинительный акт, Акт он протянул мне и вежливо попросил прочитать его. Дабы вы не подумали, что это выдумка, привожу его полный текст.