Избранное

— Это смотря по тому, в каком он будет настроении.

— Назначим тамадой Читаладзе, ему шепну, чтобы к половине шестого закруглялся.

— Я пошел. А ключи от машины?

— У твоего шофера. Он внизу сидит.

* * *

Восемнадцать (шесть) часов девять минут.

— Вовремя успели.

— Читаладзе молодцом, работал, как часы, даже чуть раньше закруглился.

— Ему и самому пить не хотелось.

— А вечером как?

— Думаю, захочет отдохнуть. После мероприятия проведаем его и пригласим на банкет.

— Теперь скажи мне толком, кто там будет?

— Вот вступительное слово. Джанелидзе назвал мне фамилии, но я не запомнил. В основном доценты.

— Сколько?

— Пять.

— Да ты что?! Пять докладов?

— Каждому по регламенту по пятнадцать минут, не больше. Так мне обещал Джанелидзе.

— Они уже здесь?

— Да, в четыре приехали.

— Где Джанелидзе обедал с ними?

— Во второй, я предупредил заранее. Этого Джанелидзе не нам учить, пока не заставил меня позвонить туда, не отвязался.

— Что ему остается делать… Сегодня же уедут?

— Не думаю. А вообще-то не знаю. От тебя, как от тамады, будет зависеть, когда разойдемся.

— Да я не то что тамадой — у меня голова раскалывается! Опять Читаладзе это дело поручим.

— Как хочешь, но как бы Чичахвадзе не обиделся, что оба раза при нем Читаладзе тамадой был.

— В этот раз он хорошо вел стол.

— Да, но когда ты сам тамада, тогда у застолья совсем другая цена, другой вес.

— Ладно, будет тебе. Брось… Прямо в Дом культуры поедем?

— Да. Джанелидзе сказал, что туда их привезет.

— А публика?

— По этому поводу я восемь звонков сделал. В исполкоме пообещали привезти сначала людей с одного хозяйства; потом снимут слушателей с шоферских курсов и выведут из библиотек всех читателей.

— По-твоему, этого хватит?

— Если будет мало, заготовщики подбросят нам весовщиков.

— Не стоит. Весовщиков на месте не удержать. В прошлый раз ты сам видел: как только началась встреча, они один за другим выбрались из зала.

— Я думаю, что до конца мероприятия нам и остальных не удастся удержать. Часть разойдется, а как же иначе? Главное, чтобы в начале были люди.

— Теперь слушай меня.

— Слушаю.

— Я, как только открою, потихоньку уйду, не то усну прямо на сцене и осрамлюсь. Ты продолжишь.

— На месте увидим.

— Я себя хорошо знаю. Стоит человеку подняться на трибуну, меня одолевает сон. И не только в таком состоянии, как сейчас, но даже когда я совсем свежий.

— Воля твоя, продолжу.

— И итоги подведи. А я извинюсь, сошлюсь на важное совещание и немного прилягу у себя в кабинете. Если не прилечь, ей-богу, не выдержу.

— Как только здесь закончится, я позвоню.

— Позвони. Хоть часа два продлится, как по-твоему?

— Нельзя сказать ему, чтобы он поменьше вопросов задавал?

— Думаешь, я не говорил? Не давал почувствовать? Но его ничего не берет. Этими вопросами жив человек.

— Хоть бы уж что-нибудь толковое спрашивал.

— Не скажи, некоторые вопросы на уровне.

— Смотри, Сехния уже перекрыл новый дом. Видишь?

— Да. Вроде только утром начали.

— Большой прохиндей…

— Что и говорить…

— Ты вот что мне скажи: после встречи банкет устраиваете; а поместимся там все?

— Свободно.

— Но как же так? Нас человек восемь, Чичахвадзе с шофером — десять, три человека из «Волокна и проволоки» — тринадцать, этих людей с лекции вместе с Джанелидзе шесть. А люди из Сложтреста.

— Их скорее всего не будет.

— А?

— Я думаю, Мелхиоридзе их на рыбалку повез. Не беспокойся, он свое дело знает.

— Ну, приехали. Дай-ка мне вступительное слово.

— Пожалуйста.

— После перепечатки просмотрел? Кто печатал?

— Венера. Я вычитал. Хорошо напечатано.

— Ну, с нами бог!.. А ты жди меня здесь. Поставь у лестницы. Немного назад подай, чтобы людям не мешать. Я минут через пятнадцать выйду, чтоб не загулял у меня, как в прошлый раз.

— Шапка!

— На что мне шапка?

— Ладно, пусть лежит в машине.

— Пошли.

* * *

Шла последняя неделя весны.

Вернувшаяся с чайных плантаций Марта увидела, что весь ее участок и двор истоптан и изрыт.

Теленок оборвал веревку и, задрав хвост, скакал по огороду. За теленком бегала собака, пугала его.

Кряканье уток, кудахтанье кур, лай собаки — можно было подумать, что настало светопреставление.

Привязав теленка, Марта погнала прутиком гусей. Гуси нехотя повернули назад, остановились неподалеку и опять загоготали.

Марта зашла на кухню, попила воды из кувшина, отломила кусок от завернутой в тряпку холодной кукурузной лепешки, сняла с глиняного кувшина крышку из вишневой коры, долго шарила рукой в едкой сыворотке, наконец выловила пожелтевший, щербатый остаток сыра, ополоснула его и стала есть.

Присесть ей было некогда — ела стоя, при этом ругая и проклиная бестолкового теленка.

Затем она полезла в погреб за сложенными в кадку с водой саженцами помидоров, вытащила их, перебралась на огород и принялась сажать.

Она изрядно запоздала с этим делом — помидоры следовало высадить пораньше. Время-то она еще могла выкроить, урвать от других дел, но погода стояла неподходящая; май прошел так, что с неба не упало ни капли дождя. Сегодня вот прошел небольшой дождь; если влага проникла в землю хоть на пядь, помидорам больше и не надо.