Избранное

— Ах, ах, ах! — сказала мама. — На одну-то времени не хватает. — Повернула папу к двери, подтолкнула. — Пошли, пошли, брат. На работу опоздаем.

В это время почти в каждой квартире девочки и мальчики облизывали своих родителей. Мама Мули-выбражули рассердилась:

— Только напудрилась! Екатерина, нельзя же пудру слизывать! Приглашай своих обезьян, но смотри, чтоб у Петеньки кашу не съели.

Сашка Деревяшкин уколол язык о папину щетину:

— Как мама уехала, ты и бриться перестал! Вернется — не поздоровится! Даже подлизываться больно.

— Кроме языка, тебе ничего не больно? — спросил папа, намекая на вчерашний ремень.

— Все быльем поросло. Приглашу слона во двор?

— Хоть двух. Мне бы твои заботы. Тут побриться не успеваешь, а ты заладил свое: слон, слон. А на моем участке план, план горит. Ясно?

— Не сгорит.

Вова Митрин, аккуратно полизав мамины и папины щеки, получил разрешение пригласить бегемота. А девочка Настя не подлизывалась. Ей разрешили привести тигра Кешу. Настя осталась одна у раскрытого окна. Она смотрела на улицу и думала: «Как приятно, наверное, лизнуть папу или маму в нос. Но ведь подлизываться очень нехорошо. Я это понимаю. Должна понимать. Просто-таки обязана».

Постояльцы

Веселые попрошайки проснулись от утреннего ветерка, сквозившего по поляне, где сметан был стог — теперешнее жилье медвежонка и слоненка. Медвежонок проснулся и удивился: лежат в стогу, а видно, как по голубому небу плывут белые облака. Ах, вон что: слоненок спал на спине и хоботом проткнул стог почти до самой вершины, разворошив сено.

— Эй, паря Ваней! Нос-то не отморозил?

— А куда я его дену, паря Михей? По-моему, у меня уже насморк. — Слоненок чихнул — на ближней березке зашелестели листья.

— На боку надо спать, паря Ваней. На правом. Сны хорошие будут сниться, и тепло будет.

— Я очень беспокойный во сне. Все Африка снится, родные лианы над озером Чад. Я и ворочаюсь.

— Скучаешь, стало быть, во сне?

— Скучаю. А вроде ничего хорошего в этой Африке не видел: джунгли, болота, голодное детство. А все равно — родные места.

— Да, паря Ваней. Разжалобил ты меня. К Потапычу потянуло, в родную берлогу. У меня там брусничник рядом был. На живот ляжешь и, веришь, целый день, не сходя с места, ешь… Но Замечательный медведь говорил: скучает тот, кто ничего не делает. Подъем, паря Ваней!

Они отряхнулись от сена и побежали к ручью. Вода казалась очень холодной, слоненок поежился, поежился и предложил:

— Может, разогреемся, паря Михей. Зарядочку сделаем?

— Лучшая зарядка — хорошо потянуться, чтоб в пояснице захрустело, и как следует зевнуть, чтобы челюсти скрипнули. Вот организм и расправится.

— Я, пожалуй, не буду сегодня умываться, паря Михей. На то мы и вольные: хочешь умываешься, хочешь — нет.

— Твоя правда, паря Ваней. И мне что-то расхотелось. Давай умываться через день. А то и так грязь скапливаться не успевает.

Собрали хворост, развели костерок, и в ожидании чая принялись шить холщовые котомки. Медвежонок поучал:

— Сейчас мы пойдем попрошайничать в первый раз. Все равно что в первый класс. Одеты мы ничего себе, справно: котомочки, палочки, балалаечки — любому будет приятно посмотреть. Но не вздумай, паря Ваней, веселиться с первых шагов… Сначала владельца надо разжалобить и только потом — развеселить. Замечательный медведь учил: от слез до смеха — один шаг.

— Какого владельца?

— То есть мальчишку или девчонку, которые владеют хлебом, колбасой, конфетками, пирожками с ливером, тушеной капустой, омлетом повара Эскофье. Ясно?

— Ну ты даешь! Эскофье. Откуда что берется. Ясно, чего же не ясно. Так бы и говорил: разжалобить едовладельца.

…Девочка Алена отправилась было за жирафами, но на пороге в растерянности остановилась: как же закрыть сломанную дверь? Постояла, постояла и придумала: написала записку «Замка нет. Без хозяев не входить», приколола ее кнопкой и побежала. Выскочила из подъезда, хотела и дальше бежать, но вдруг услышала грустную, грустную песенку:

Вот мы идем,
Вот мы поем!
Кто нас накормит,
Кто нас напоит,
Спать кто
               уложит
                           нас?

По улице устало брели медвежонок со слоненком, грустно пощипывая струны балалаек. Увидев Алену, перемигнулись:

Вот мы идем,
Вот мы поем,
Как там наша
                     девочка,
Как наша Аленушка?
Как там ее пироги?

Алена назвала их:

— Мишуля! Слоник! Миленькие! Идите сюда. Я вас накормлю и напою. Откуда вы узнали, что мама пироги с яблоками пекла?

Медвежонок не переносил, когда к нему обращались умильно-уменьшительно. «Тоже мне. Мишу-ля. Прямо сахарный сироп, а не медведь!» Но он сдержался, недовольства не высказал, а печально и тихо сказал:

— Называй нас, пожалуйста, паря Михей и паря Ваней. Мы теперь, веселые попрошайки. Но пока нам грустно. Маковой росинки во рту не было. А у пари Ванея всю ночь зуб болел. Может, найдешь ему ириску на больной зуб? Очень помогает.

— Миленькие вы мои! Пойдемте быстрее. Еще и чай, наверное, не остыл. Ириски есть, пироги есть. Вообще, все, что есть, то и съест.