Избранное

Отец мой забился в один угол, а Бера — в другой, так и сидели они на расстоянии, как собака и кошка, потом Бера начала укорять отца, что он увез ее, тогда как ее должен был увезти Стоян из Карабелово, а отец сказал, что он тут ни при чем, что это дело рук Большого Танчо, который похитил ее вместо Беры Георгиевой. Девушка поняла, что отец мой еще молокосос, и принялась просить, чтобы он отвез ее этой же ночью в Карабелово.

— Так и быть, отвезу! — сказал отец и направился к двери, но дверь оказалась запертой снаружи.

Баклажан подбежал и выдернул засов. От рожи его разило сивухой, как и от других рож, что радостно просовывались в другую дверь. Баклажан шепнул что-то моему отцу на ухо, тот цокнул языком, бросил: «Не хочу!», нырнул ему под руки и выскочил во двор. Спустя минуту дед заливал горе ракией и во весь голос проклинал «чертово семя» — моего отца.

— Да в нашем роду, — кипятился дед, — мужики, бывало, только оком поведут на бабу, и она брюхатеет, а этот слюнтяй не знаю в кого уродился! В его годы я ни одной юбки не пропускал!

Бабка в знак согласия кивала головой.

А в это время карабеловский Стоян брал приступом мою мать. Стоило ей выйти на улицу, как он схватил ее в охапку и сам, без чужой помощи, отнес в сани. Породистые кони понесли сани, как щепку, они летели, словно в сказке, полозьями чуть касаясь снега, вздымая огромные тучи снежной пыли. Мать моя лежала под тулупом, чувствуя крепость холодных пальцев, и с отрадным изумлением спрашивала себя, как это возможно, чтобы желторотый мальчишка — то есть мой отец — за короткое время так переменился, стал настоящим мужчиной. Брат карабеловца сидел на облучке и радостно погонял коней. Девушка, которую они увозили, была богата, он самодовольно думал о том, что деньги к деньгам идут.

Мать моя, хоть и находилась на вершине блаженства, потрудилась открыть глаза и увидела, что возле нее сидит незнакомый парень и что ее везут на широкий двор, к большому дому в два этажа. Разглядела она и самого парня — черноусого, в новом овчинном полушубке и каракулевой шапке, — но упираться не стала, не закричала, что вышла ошибка, только улыбнулась и ласково пожала ему руку. Карабеловский Стоян с самого начала заподозрил неладное: вместо тощенького, костлявого тельца его Беры руки учуяли жаркую, округлую плоть. Но он сидел и помалкивал, говоря себе, что судьба, видать, против воли его родителей послала ему жену что надо. Он все теснее прижимался к моей матери и с нетерпением ожидал минуты, когда введет ее в дом.

Мать ввели в дом торжественно, на крыльце выстроилась вся женихова родня, не хватало только цветов и музыки. Мать, глазом не моргнув, обцеловала всем руки, но когда дошла очередь до деверя, тот метнул на нее сердитый взгляд и вызвал жениха в другую комнату. Вскоре оба воротились хмурые. Брат позвал отца, тот тоже вернулся сердитый. Один за другим родичи Стояна мрачнели. Они смотрели на мать, как на ворону, что залетела в ловушку вместо перепелки, и сами не знали, что с ней делать — то ли убить, то ли отпустить на свободу. Оставив мать одну, вся родня удалилась на совещание.

Мать посмотрела в окно на широкий двор, испещренный крестиками куриных следов, и тихонько заплакала: ей было жаль расставаться с этим двором, с громадным домом и садом, с селом, где она могла бы жить с этого дня. Погоревала она и о черноусом парне в каракулевой шапке, а об отце моем, как ни прискорбно мне писать об этом, ни разу даже и не вспомнила. Как я уже сказал, мне не везло уже с тех пор. В комнату вошел отец Стояна, расторопный мужик с колючими глазками, который впоследствии мог бы спокойно стать моим дедом и качать меня на коленях. Он спросил мою мать, чья она, и равнодушно объявил, что вышла промашка, которую они нынче же исправят.

На рассвете Баклажан посадил другую Беру в телегу и тайком отвез ее в Карабелово. Карабеловцы, спросив, цела ли она, приняли ее дрожащими руками, словно богатый клад, затем посадили мою мать на ее место, и Баклажан отвез ее к нам. Дед, несмотря ни на что, торжествовал. Побоявшись, как бы материны родичи не нагрянули и не увезли ее силой, он наказал Баклажану увезти ее к одному нашему родственнику. Там она пробыла до свадьбы, которую поспешили сыграть в первое же воскресенье.

8