Избранное

Тайовский начинал как поэт, но вскоре обратился к прозе. Первые публикации его рассказов относятся к 1896—1897 годам. В 1897 году автор издает за собственный счет две небольшие книжечки — «Крохи» и «Из деревни». Вслед за этим большинство его новых произведений печатается на страницах журнала «Глас» («Голос») и «Народне новины» («Национальная газета»). В 1900 и 1904 годах выходят сборники «Рассказы» и «Рассказы для народа», составленные из произведений, опубликованных в 1896—1900 годах в периодических изданиях. В 1904 году выходит еще один сборник рассказов «Очерки», а в 1907 году — «Грустные мелодии». Затем последовали еще два сборника — «Из-под косы» (1910) и «Горькое» (1911). В 1920—1923 годах Тайовский предпринимает издание Собрания сочинений. Всего было издано 11 томов (8 томов прозы и 3 тома пьес). В 1928 году к этому изданию прибавилось еще два тома, и одновременно появились 7 томов второго издания его сочинений.

Наиболее полное собрание сочинений Тайовского было подготовлено известным словацким литературоведом, профессором Карелом Розенбаумом, и издано в шести объемистых томах в Братиславе в 1953—1956 годах. По этому изданию выполнены и переводы для настоящего сборника[18].

Кроме рассказов, перу Тайовского принадлежат комедии «Женский закон» (1900) и «Кутерьма» (1910), вошедшие в золотой фонд словацкой национальной драматургии и остающиеся неотъемлемой частью репертуара словацкого театра до сих пор. В литературном наследии Тайовского заметное место принадлежит также его историческим драмам «Смерть Дюрко Лангсфельда» (1932), «Мечтатели» (1934) и «Герой» (1938). Но основной его вклад в развитие словацкой прозы составляют рассказы, и прежде всего рассказы, написанные до начала первой мировой войны.

Углублению критических и обличительных тенденций в творчестве Тайовского в значительной степени способствовало воздействие русской литературы. В советском литературоведении[19] не без основания было отмечено, что стремление Тайовского к беспристрастному свидетельству, к документальной точности в изображении социального быта, психологического облика персонажей, бытовых деталей роднит его творчество с прозой таких русских писателей, как Г. Успенский, Помяловский и др.

Необходимо также отметить идейную близость реализма Тайовского к реализму революционных демократов, крупнейших художников и теоретиков критического реализма в русской и украинской литературах — Чернышевского и Ивана Франко. Наиболее заметна она в изображении народа и в отношении к многообразным формам социального угнетения. Прогрессивный словацкий критик Франтишек Вотруба писал в статье 1909 года:

«Его писательским кредо стало стремление заглянуть в душу народа, а не описывать национальный костюм. Свои задачи в литературе он понимает как человек, по-настоящему преданный народу, свою принадлежность к нации он понимает в духе Ивана Франко, как ответственный и важный долг»[20].

Россия, русская литература, русская передовая мысль сыграли огромную роль в жизни Тайовского — писателя и общественного деятеля.

«Я полюбил Россию раньше, чем узнал ее, — писал Иозеф Грегор-Тайовский. — Я полюбил ее за литературу Гоголя, Тургенева, Толстого, Чехова, Горького, у которых я учился понимать свой народ и писать подобно великим мастерам»[21].

Мировое литературное развитие конца XIX — начала XX века характерно небывалым расширением и усилением литературных связей. Возникновение каждого нового направления в той или другой национальной литературе, формирование и художественные искания каждой творческой индивидуальности складывались под воздействием не только национального литературного развития, но и инонационального литературного окружения. Для Словакии и словацкой литературы это было прежде всего воздействие литератур славянского мира, особенно русской и украинской.

Реализм Тайовского формировался на скрещении тех тенденций развития славянских литератур, которые наиболее определенно выразились в произведениях русских беллетристов-шестидесятников и их западноукраинских современников, особенно в произведениях Ивана Франко, Василя Стефаника, Ольги Кобылянской и др.

Шестидесятники разрушили традиции идеализированных представлений о русском мужике. Они стали, как сказал Н. Чернышевский, о Николае Успенском, писать «о народе правду без всяких прикрас».