Избранное

— Хм, — прочистил горло старик. — Местные жители, говоришь? Ну, ну… А сами вы откуда, дети мои?

— Из Улан-Батора, дедушка. Приехали на лето к родственникам… Погостить. Их айл в Жирной пади. Может, слышали имя Дорига?

— Вон оно что, — еле слышно откликнулся старик.

«Да-а, — подумал он. — К кому им, в самом деле, кинуться, как не ко мне? Дориг заявил, что ногой в воду не ступит. Я, правда, немощен, стар, и паром унесло, и Селенга крутит, как бешеная, но отказать людям в помощи — грех».

Он задумчиво вынул трубку и принялся выбивать из нее пепел. Женщина жалобно сказала:

— Дедуся, родной, мне очень плохо. Я не выдержу, помогите!

Старик заметил, что глаза ее повлажнели. Он перевел взгляд на ее сразу помрачневшего мужа и сказал с участием:

— Эх, ладно, где наша не пропадала! Пораскинем умом, как вас переправить. Наперед говорю, однако, нелегкая будет переправа.

Он вышел из майхана, подошел к жене, расправил плечи, выпятил грудь.

— Вот что, старая. Кончай доить, свари супу. А я пока просмолю лодку. Днище там маленько протекает, и в бортах тоже щели.

И, старательно избегая испуганного взгляда жены, отвернулся, вынул из мешка, висевшего над телегой, мел и смолу, положил все это в ведро, прихватил сухих веток и не спеша отправился к берегу, где набегавшие волны сильно раскачивали ветхую лодчонку, привязанную к стволу осины.

А старуха, кончив доить и подпустив к корове теленка, взяла несколько кусков вяленого мяса, ведерко с молоком и пошла в майхан. От дверей она успела заметить костер, разведенный на берегу Дэндзэном. «Вот же неуемный старик, — вздохнула она. — Бедовая голова!»

— Ну что, дочка, как себя чувствуешь? — спросила старуха, войдя в майхан. — Мой старик пошел к воде, лодку для вас готовить… Ты пока приляг, отдохни, а я обед сварю. Поедите, и тогда с богом!

Она положила борц[80] в металлическую ступу, укрепила мешок для крошек и стала отбивать колотушкой мясо, бросая готовые куски в кастрюлю с водой.

— Мой старик — добрая душа, никому еще не отказывал в помощи. Вот только одряхлел он за последний год, сдает, бедняга. А сегодня ему ой нелегко придется! Ну да раз обещал — сделает, не бойтесь. Сейчас разведу во дворе огонь, суп быстро поспеет, — хлопотала она.

Заткнув подол дэли за пояс, она принялась кряхтя вытаскивать из-под тагана тяжелый камень. Молодой человек со всех ног бросился ей помогать и вынес на двор все три камня, служивших подом печки в майхане. Старуха развела огонь и поставила варить суп.

Когда он был готов, она ласково пригласила гостей к столу, а сама вышла из палатки позвать своего старика. Он не заставил себя долго кликать и, прибежав с берега, уселся рядом с гостями.

— Кушайте, дети, — сказал он. — Надо как следует подзаправиться в дорогу. До вечера вряд ли придется поесть. С пол-уртона нам плыть, никак не меньше.

А старуха, поколебавшись, достала графинчик водки.

— Поешь и ты, старик, и выпей маленько с гостями. Только вот масло топленое кончилось, чем заправишь водку?

— Подумаешь, делов! — снисходительно заметил старик. — Можно и супового жира добавить, для запаха. Сойдет, старая, не горюй.

Он торжественно приподнял крышку кастрюли, подловил половником немного жира и аккуратно вылил его в графинчик. Резкий запах ударил всем в ноздри. Беременной стало плохо, она почувствовала тошноту, лицо ее жалко скривилось, а Дэндзэн как ни в чем не бывало разлил водку себе и гостю. Затем окунул в свою пиалу сведенные вместе большой и безымянный пальцы, покропил ими вокруг, принося дар земле, и, закрыв блаженно глаза, залпом выпил. После этого он с аппетитом принялся хлебать суп, вылавливая куски разваренного мяса.

Молодой человек, исподтишка наблюдая за стариком и отметив несомненное удовольствие, полученное им от выпитой водки, засомневался: сейчас ли отдать хозяину прихваченную с собой бутылку или подождать, пока переправятся? Ему и хотелось доставить старику радость не мешкая, и боязно было, что он хватит лишку. «Пожалуй, лучше потом», — решил он наконец.

Дэндзэн, насытившись, закурил трубку.

— Что ж, дети мои, — сказал он, сделав несколько затяжек. — Пора ехать, а то будет поздно. Достань-ка, старая, войлочные подстилки… Кинем на дно. А то нашей молодухе тяжко будет сидеть на скамье, путь предстоит долгий.

Он поднялся, скатал два войлочных коврика и, перекинув через плечо длинный шест, что стоял прислоненный у наружной стенки майхана, пошел к реке. За ним последовали и остальные. Молодой муж вместе со старухой поддерживали беременную, которая едва переставляла ноги.

Шли медленно, осторожно, как вдруг старуха спохватилась:

— Ой, сынок, а что же с лошадьми-то? Куда их?

— За ними племянник завтра приедет, не беспокойтесь, — ответил молодой человек.

Они уже подходили к берегу, когда он, остановившись, вытащил бумажник и робко протянул старухе сто тугриков.

— Вот вам за все хлопоты и беспокойство, — сказал он. — Возьмите, пожалуйста! А мужа вашего мы отблагодарим отдельно. От чистого сердца, поверьте…