Избранное

Я сразу вспомнил о сынишке Данзана, который прошлой ночью досаждал ему, спрашивая о мамином гнедом иноходце. Но Данзана уже невозможно было остановить:

— …Всем был хорош конь, только одна беда: никого не подпускал к себе, не поймаешь.

Помню, привел я его домой, привязал к коновязи, зашел в юрту и похвалился отцу. Старик его осмотрел придирчиво и говорит: «Знатный конь, но ловить его из табуна будет трудно. Конечно же, лучшего подарка для женщины не найти. Саран будет ездить на нем на праздники. У твоей матери раньше был такой же прекрасный конь — Неукротимый Бороной, но до того неуловимый, что за ним по многу дней приходилось гоняться». Сказав это, отец тяжело вздохнул. Наверное, припомнил свои молодые годы и Неукротимого Вороного. Тут я и смекнул, что наконец-то настал тот счастливый час, когда можно спросить о заветном: «А как же вы с ним справлялись?»

Отец, видно, не ожидал вопроса и смолк. Затем испытующе посмотрел на меня — неужто, мол, чего-то разнюхал? — и отвечает: «Вообще-то много есть разных способов для укрощения строптивых лошадей, но Неукротимого Вороного я тогда взял своим умом». И вот что он рассказал.

— Я и не помню, как ушел тогда от них: душа кипела. Слово не воробей… Надо действовать. Ничего не соображая, сел я на коня и проскакал много километров, словно в тумане. И только когда я спешился на холме, заметил, что мой скакун весь взмылен.

«Может, зря все затеял? Человек должен соизмерять свои возможности, а я размахнулся… Как же теперь поймать Неукротимого Вороного?» — думал я.

Голова стала тяжелой, словно сырое дерево, и у меня помутилось в глазах. Принялся искать, кто виноват в происшедшем, и сразу пришла на ум Хорло. «До чего же опасны эти женщины… И как они умеют так опутывать? Не успеешь толком сообразить что к чему, как уже оказываешься в петле». Мне стало грустно. Но потом злость прошла. Конечно же, виноват-то я сам, никто ведь меня силой не принуждал давать клятву. Помню, как я сказал себе тогда: «Слово мужчины должно быть твердым», — сел на своего скакуна и отправился домой.

Должен же быть какой-то способ для укрощения Неукротимого Вороного… Обязательно должен. Беда только в том, что я не могу до него доискаться — ума не хватает. Придумать бы какую-нибудь хитрую уловку… Мысли об этом не оставляли меня в течение двух суток, пока я пас табун.

Порой моя затея начинала казаться мне абсолютно безнадежной, но все-таки что-то удерживало меня от решения отказаться от нее. Тем временем срок неумолимо приближался, а я по-прежнему бездействовал. Наконец дошло до того, что я и вовсе перестал думать об этом деле, пока не созрела мысль — уехать куда-нибудь подальше от позора…

И вот однажды, проснувшись, я был до крайности удивлен — я лежал посреди безлюдной степи… Едва брезжил рассвет. Хотел было встать, но закружилась голова. Я то приходил в сознание, то словно проваливался в какую-то пропасть… И чудилось мне, что я поймал Неукротимого Вороного, и теперь он волочит меня по земле… Все кончено. Если уж не смог я его остановить, то все пропало, теперь-то уж он уйдет в горы, и тогда ищи-свищи… А потом вдруг я понял, что вовсе и не арканил его и даже близко не подходил к табуну. «Что же это со мной происходит? Не сошел ли я с ума?» — думал я. Стал вспоминать прошедшие дни, и вдруг мне все стало ясно: несколько дней и ночей я провел без сна, без пищи и настолько ослабел, что сорвался с лошади. Ноги застряли в стременах, и конь довольно долго тащил меня по земле. Наверное, потерял сознание…

Все произошло из-за того, что я не спал. Именно к такому заключению пришел я в конце концов. И вот тут-то меня осенило. Восхитительная мысль! Я обрадовался ей, как дитя, и вскочил на ноги, но в глазах у меня зарябило, закружилась голова, и я снова сел. Однако ощущение-радости не проходило… «Сон!.. Сон!.. Именно он побеждает все. Его-то и надо попробовать — другого способа у меня нет», — подумал я и, собравшись с силами, поспешил домой.

Первым делом я под строжайшим секретом рассказал о своей задумке младшему брату, и мы решили пасти табун поочередно: ночью — я, днем — братишка.

Весь смысл заключался в том, чтобы неотступной тенью следовать за Неукротимым Вороным и не дать ему времени для сна и отдыха. Первые два дня он нас к себе не подпускал, но на третий день уже не убегал из табуна: можно было довольно близко подъехать к нему, хотя он по-прежнему вздрагивал и взбрыкивал. И вот на рассвете шестого дня, когда весь табун замер и уснул, я подъехал к нему вплотную и ткнул его укрюком — он очень перепугался и тут же умчался.

«Наконец-то моя мечта близка к осуществлению», — сказал я сам себе, глядя на Вороного.

На рассвете седьмого дня я подъехал к нему и увидел, что он спит беспробудным сном. Сначала хотел заарканить его и приблизился вплотную — он не просыпался. Тогда я спешился, взял недоуздок и стал надевать на него, но он и теперь не проснулся…