Избранное

«Строительство Цепного моста чудовищно затянулось. Некий лунатик, подвергнутый действию магнетизма, не так давно поделился с нами весьма утешительным предсказанием, что мост будет открыт в 1900 году, в день Иштвана. Для испытания прочности первым пройдет по нему член апелляционного суда из Хевеша, избранный в 1848 году, потому как грехи его тяжелее, чем доверху груженные ломовые подводы из Ваца. В тот же час зажжется первый газовый фонарь, но что гораздо знаменательнее, в кафе-мороженом у Фишера сорвется с уст marquere[92] первое слово по-венгерски. А спустя две минуты после этих чудес земля всколыхнется, площадь Свободы разверзнется, и из синего пламени вознесется некий проклятый дух, которого никто и знать не знает, но многие сочтут розовой душою «Модной газеты».

Свежесостряпанная подковырка. Этакий росток, а если угодно, дикий побег вольной печати. Впрочем, я не собираюсь судить слишком строго. По-моему, смешно обижаться на такой пошлый намек: «в день Иштвана». Но к сожалению, Сечени настолько раздражен, настолько уязвим, что 11 июля в зале парламентского собрания, встретившись с редактором газеты Альбертом Палфи, он тотчас обрушивается на него:

— Вы в своей газете грубо оклеветали господина Адама Кларка. Извольте сегодня же приехать на строительство!

К чему такой запал, если к этому дню готова уже десятая цепь! Однако нечего удивляться, если учесть, чего стоила и Сечени, и Кларку работа в эти бурные, лихорадочные дни.

На строительном участке есть весы. Сперва становится на весы Сечени: 122 фунта. Затем велит встать Адаму Кларку. Кларк весит всего 94 фунта, хотя ростом он выше среднего.

Кларка, совершенно исхудалого от напряженной работы, приходится еще и защищать. Строительство моста продвигается успешно, чего нельзя сказать о производстве оружия. По этому поводу кое-где поговаривают о саботаже. Сечени пытается уладить дело сообразно своему графскому титулу: вызывает «клеветников» на дуэль…

У Адама Кларка не остается времени даже краем уха прислушиваться к таким вымыслам. 14 июля натягивают одиннадцатую — предпоследнюю — цепь.

В то же время становится известно, что Терни Кларк уже находится в Вене и, вскоре прибудет в Пешт. Как видим, он не послушался совета Сечени.

Адам Кларк спешно, еще до приезда Терни Кларка, намеревается закончить сборку цепей. То ли опять заговорил в нем дух соперничества, то ли он опасается, что революция достигнет такой критической фазы, когда будет не до строительных работ? Вполне возможно, что его подстегивает тревожное настроение Сечени…

18 июля в шесть часов вечера начинается подъем последней цепи.

Сечени с двумя своими сыновьями, Ташнер — к тому времени уже не только секретарь графа, но и руководитель комитета по строительству Цепного моста, Кларк и многие другие заняли места на палубе парохода, где установлен и подъемный механизм. В восемь вечера, когда слегка подрагивающая цепь уже поднята на большую высоту, подъемный механизм вдруг ломается, цепь летит в воду и, падая, задевает борт парохода. Небольшое суденышко опрокидывается, Сечени и оба мальчика оказываются в смертельной опасности. Кларк, не теряя ни минуты, мужественно и хладнокровно ведет спасательные работы. Сечени и его сыновей вытаскивают из воды, Ташнер спасается вплавь. Происшествие обошлось без единой человеческой жертвы.

Конечно, по городу расползаются кошмарные слухи. Назначено расследование, вызывают на совещание комитет по строительству моста. Терни Кларк приезжает в Пешт как нельзя кстати.

— Никто не погиб. Дело пустяковое, — кладет конец всем спорам Терни.

На следующий день работа продолжается: со дна извлекают рухнувшие звенья цепи. К концу июля и с этим покончено. Правда, многие звенья погнуты: вроде бы Адам Кларк недостаточно серьезно отнесся к организации подъемных работ.

В ответ на это Сечени приглашает к обеду Терни Кларка: «Для Адама Кларка это будет последний удар».

Однако оба Кларка соперничают друг с другом лишь в денежных делах, в вопросах престижа; мосту оба преданы одинаково. И хотя 5 августа Сечени горько сетует: