Избранное

И словно растаял страх
в том зелье, Изольде данном, —
о, пусть любовь их с Тристаном
свершится не только в мечтах!..

Карлштейн поднимался, словно пламенеющий букет из сосуда земли. Мастер Матиаш умер, достраивали замок другие. Пейзажи Италии работы Детршиха Пражского{235} украсили стены часовен, драгоценными камнями выложены были кладовые, где хранились драгоценности императорской семьи. Своды часовни Святого Креста превратились в ночное небо, усеянное тысячами серебристых звезд, бессчетными огоньками сверкали стены, окна, алтари. Аметистами, янтарем и горным хрусталем выложена была часовня святой Екатерины:

Пол — берилловый, стены алмазные,
всюду по ним — золотой узор,
в нишах каменья, самые разные,
радуют завороженный взор:
вон яхонт сверкает,
там — яшма, а тут —
янтарь, сердолик, рубин, изумруд…

Святой отец Здик, заканчивая свою поэму, молился в часовне святой Екатерины и просил бога избавить его душу от сладкого яда Тристана. Рядом с ним преклонила колени ученица. На сводах куполов сияли звезды. В свете свечей переливались на стенах драгоценные камни в сети золотой оправы.

И приблизилась к нему Изольда, и в часовне, созданной в духе легенды об истинных рыцарях святого Грааля{236}, наделенных священной благодатью, поцеловала Тристана. Чары тяжких лет рассеялись, и они оказались во власти новых, более прекрасных и покоряющих. Выйдя из часовни, они поднялись на подворье замка. Над ними вместо свеч и дорогих камней сияла летняя ночь, окутавшая леса и виноградники. Где-то в долине, на крылечках своих изб, пели девчата.

Здик дописал последнюю строфу, в которой славил Христа Спасителя и Исцелителя души. Рукопись свою он послал императору Карлу, почитателю святой девы александрийской, зуб которой он совсем недавно приказал доставить в замок Карлштейн…

Той же осенью Катержина из Битова бросилась в колодец на карлштейнском подворье. Внутри еще не убрали леса, дочь бургграфа зацепилась платьем за балки, подпирающие стены колодца, и слуги, услыхав ее крики, спустились в колодец и вытащили девицу. Ее внесли в дом, и там, истекая кровью, потеряла она недозревший плод своей печальной любви.

Магистр Здик так и не стал духовным настоятелем карлштейнских храмов. Император лично разбирался в истории его учительствования и возникшей любви. По причине родства, а также за великую мудрость и дар слова, который искусно проявил он в сочинении о жизни и смерти святой Екатерины, его наказали лишь заточением в Кладштинском монастыре августинцев.

Катержина из Битова вышла замуж — строительство замка к тому времени давно уже было завершено — за рыцаря Богуша из Доубравицы, отважно защищавшего в Пизе короля Карла от заговорщиков Гамбакорти, и родила подряд пятерых сыновей. Последнего из них нарекли Здиком.

* * *

Когда каноник Ешек закончил свой рассказ, намного превзошедший оба предыдущих, собеседники выразили удовольствие и подняли тост за здоровье рассказчика… Король уже склонил голову на подушки и, когда к нему подошел магистр Витек, признался, что очень доволен сегодняшним вечером и хочет спать, однако эти три женщины, из которых каждая хороша по-своему, нейдут у него из головы.

— За неделю их станет больше, ваша милость. Трижды семь — двадцать одна. А на двадцать одну историю, надеюсь, с вашей помощью нас хватит.

— Я должен подумать, о чем бы вам поведать. Пока не знаю, но попробую начать завтра же. Я чувствую себя гораздо лучше.

— Вы доставите нам только радость!

И, попрощавшись со своим королем и друг с другом, друзья отправились на покой. Воскресный день был благополучно завершен. Король — в Карлштейне, он в добром расположении духа, и лечение по рецепту магистра Витека идет ему на пользу.

Дай бог, чтобы так было до конца недели!