Избранное

Гинек из Жеберка присоединился к отряду Лафуэнте. Он быстро свыкся со своей ролью арагонского мстителя. Он видел в маврах своего кровного врага, и гнев его против неверных пылал так ярко, что воспламенял и старых бойцов. Юный Гинек начал думать на языке арагонцев. Его родным домом стала Сарагоса, его сюзереном — его величество король Арагонский. Когда в пожаре гибли мавританские города за Сьеррой, он чувствовал себя счастливей, чем при взгляде в девичьи глаза. Видя, как течет мавританская кровь, он будто присутствовал при богослужении. Это был юный рыцарь твердых нравов — и неистовством превосходивший все, что сеньору Лафуэнте довелось видеть до сей поры в своем храбром отряде, с которым он ездил по стране уже восемь лет.

Незадолго до того, как совсем ослепший король Ян пал на французской земле у ветряной мельницы в битве при Креси, отряд сеньора Лафуэнте проник в самоё Гранаду.

Султан Юсуф в ту пору отстраивал свой город заново. Со всех сторон он воздвиг прочные крепостные стены с башнями, построил дворец на ржавых почвах, некогда бывших под виноградниками, и нарек его Красным дворцом, или Альгамброй, он устраивал на площадях турниры по христианскому образцу, а себя окружил такой роскошью, золотом, драгоценностями и коврами, что его подданным стало казаться, будто небеса пророка спустились на землю, чтобы потешить мулея и его жен.

Всадники отряда Лафуэнте ворвались в город с севера в ночное время. Перебили стражу, подпалили малый базар и проникли в мечеть у Подковообразных ворот. В мечети они напачкали, священные надписи на стенах заплевали, ковры оросили кровью мавританских священнослужителей, а потом, убивши муэдзина, с минарета взывавшего о помощи, подожгли храм, хохоча и ругаясь.

Город пришел в нехорошее движение. С минаретов понесся крик, султаново войско проснулось и заняло позиции на стенах, ворота мгновенно закрылись, и с бешеным ревом двинулись мавры на рыцарей и всадников Лафуэнте. Запели в ночи стрелы, выпускаемые из луков, и казалось, будто то звонят колокола с высокими плачущими голосами, кривые сабли как молнии сверкали в извилистых улочках, над белыми стенами, в проездах ворот, на площадях и в садах, река Дарро вскипела, вот уже убит сеньор Лафуэнте у Подковообразных ворот, а с ним двадцать рыцарей и всадников. Сдержали они свою клятву до самой смерти не давать покоя мавританским собакам. А теперь эти собаки стояли победно над их трупами, и их ликующий вопль был подобен лаю.

Лишь пяти всадникам и одному-единственному рыцарю удалось уйти. Остальные были схвачены, связаны и брошены в подземный каземат в стенах гранадской крепости. Там, по приказу самого султана, который так карал за осквернение святыни и убийство храмовых служителей, оскоплены. Каленым железом прижгли им кровавые раны и приложили коровий навоз, чтобы лучше заживало… Так лишились эти идальго своего мужского достоинства, по обычаю мусульман, которые более всего в жизни ценят оплодотворяющую силу.

Пан Гинек из Жеберка, бывший среди пленников, лежал одним из последних в длинном ряду, когда при свете факелов в подземелье гранадского каземата начала производиться эта ужасная операция. Рев тех, кому нож впивался в тело, был намного страшней плача во время избиения Иродом вифлеемских младенцев. Но черные ироды не знали пощады. Неспешно и будто выполняя священный обряд, терзали они захваченных в плен христиан. Когда очередь дошла до пана Гинека, в подземелье сквозь стоны мучимых проник голос муэдзина, призывающий на молитву. И, оставив работу, мавры уселись на коврики и молились. В эту минуту пан Гинек начал медленно ползти вдоль голов оскопленных пленников и потихоньку втиснулся между двумя, лежавшими без чувств. Он прикрыл свое лоно кровавым платком, об который мучители вытирали руки и бросили на полу; удивительное дело — даже здесь, в подземелье, он был украшен цветными каменьями, образующими сложные узоры. Гинек лег и замер. Закрыл глаза и старался не дышать.

Помолившись, мавры довершили свое дело, обработав тела трех оставшихся христиан, и ушли, выставив стражу. На другой день оскопленных перенесли в светлый и солнечный зал, где им дали хлеба и воды. Пан Гинек из Жеберка был среди них. Никто не догадался, что он единственный избежал мусульманской кары. А поскольку смелым благоприятствует удача, Гинек вместе с остальными попал в тюрьму, где их держали еще несколько дней после выздоровления. Ему удалось увильнуть от осмотра мавританского лекаря, который проверял результаты своего вмешательства. После выздоровления скопцов развели по разным местам. Им развязали руки, одели в мавританские одежды и обильно накормили.

Пан Гинек вместе с тремя арагонцами был приведен в султанский дворец и поставлен перед начальником евнухов. Сей начальник, человек тучный и лицом одутловатый, со взглядом насмешливым и в то же время немного болезненным, велел им переодеться в платье султанской дворцовой стражи. Говоря это, он засмеялся и добавил, что дворянам полагается нести высокую службу.