Избранное

Было около девяти часов вечера. Дождик все еще накрапывал, жакет у Вари совсем промок. Но она этого не чувствовала. Ей передалось нетерпение красногвардейцев и солдат. Из отряда в отряд передавали приказ: готовиться к штурму. Министры отказались сдаться. Каким-то чудом в Зимнем один телефон оказался невыключенным. Из городской думы подбодряли министра призрения Кишкина, взявшего на себя охрану города. Сообщение, что Керенский идет на Петроград с верными казаками, обнадежило его.

— Дождутся своего бегляка на том свете, — сказал кто-то из рабочих.

Передали новый приказ Военно-революционного комитета: пушечный выстрел с «Авроры» — начало атаки.

Когда это произойдет — через пять минут, ночью или завтра утром? Наконец над Невой, с левой стороны прогремел выстрел, за ним другой, ближе, будто с верков Петропавловки. Из укрытий вышли красногвардейцы. Они не шли во весь рост, как представляла себе атаку Варя, а бежали согнувшись, припадая к земле. Зато на площади Варя увидела другое: здесь могучим прибоем перекатывались человеческие лавины. И хотя преддворцовые баррикады — поленницы и мешки с песком — ощетинились зловещими вспышками, Варя почувствовала: эти лавины ничто не сможет остановить.

От раненых Варя узнала о ходе штурма. Первым сдался женский батальон. Потом, когда восставшие ворвались во дворец, сложили оружие юнкера.

Варя видела, как выводили из Зимнего министров. Они неловко перелезали через рассыпанную поленницу, прижимаясь к своим конвоирам. Рассвет министры встретили в Петропавловской крепости.

К утру Варя вернулась домой. С радостью встретила ее перепуганная Анфиса Григорьевна. Видимо, она ночью не сомкнула глаз.

— Жива! А я-то на Архиреевскую в больницу бегала: дворничиха сказывала, что туда убитых и раненых свозят.

Анфиса Григорьевна затащила Варю к себе в комнату. Для нее с вечера был приготовлен ужин. На столе стояла глубокая тарелка, возле нее лежала любимая Варина деревянная ложка-лодочка. Материнское участие этой женщины тронуло Варю до слез. Ей хотелось успокоить Анфису Григорьевну, но та забросала вопросами:

— Коли большевики возьмут верх, то войне конец, правда?

— Правда, — повторила Варя. — Конец войне. Большевики уже взяли верх.

— Помоги им господи! Глядишь, и мой вернется.

Варя с аппетитом съела тарелку похлебки. Анфиса Григорьевна ушла в кухню подкинуть щепок в самовар, а вернувшись, увидела, что жиличка спит на ее кровати. Осторожно сняв с нее туфли, она накрыла ее одеялом, а сама прилегла с младшим сыном.

Проснулась Варя оттого, что кто-то тянул ее за рукав. Она с трудом открыла глаза. К ней наклонилась Анфиса Григорьевна:

— В городе другая власть. Мир обещают! Солдаты и прохожие обнимаются, кричат: «Долой войну!»

Варя помчалась на улицу. На рекламном щите кинематографа белело воззвание: «К гражданам России», Возле щита разноголосо шумела толпа.

Варя с трудом пробилась вперед.

— Барышня, о чем там сказано?

Варя отступила в сторону, чтобы пожилой человек в заплатанном полушубке мог прочитать воззвание.

— Неграмотный я. Прочитай, сделай милость.

— Читай, читай, — поддержали его несколько голосов, — всем читай!

«Временное правительство низложено, — громко начала Варя. — Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.

Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено.

Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!

Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов.

25 октября 1917 года. 10 часов утра».

Как в этот день Варе не хватало Тимофея Карповича! А он пропал. Она ничего о нем не знала. Варе становилось тревожно. Своими глазами она видела, как падали атакующие на площади перед Зимним дворцом. В том, что Тюменев был там, в их рядах, она не сомневалась.

Тимофей Карпович был целехонек, ничего с ним не случилось, почти сутки напролет, без сна, без отдыха метался он по городу на грузовике со своими красногвардейцами. За полночь вернулся в Смольный и только присел в кресло в комнате с дощечкой «Классная дама», как сразу же провалился в сон.