Избранное

В зал вошел рябой Санж и, стараясь перекричать всех, обратился к Сансараю:

— Ох, Сансарай, скоро ли ты избавишь меня от этой телеги? Побыстрее веди водопровод на стройку.

— Не спеши, старик. Не успеешь оглянуться, как возьмешь в руки чайник и прямо из стены побежит вода. Вари себе чай…

— Посмотрим! — Санж рассмеялся. Заткнув шапку за пояс, он взял обед и уселся за стол.

Дорлиг с плохо скрытой неприязнью следил за их разговором и оглядывал шумный зал: «Маловато культуры». Вошел приятель Сансарая и обратился к нему:

— Приходи к нам сегодня вечером. Сыграем партию. В прошлый раз ведь ничья была.

— Так ты же подставил мне короля, — закричал Сансарай, едва прожевав кусок мяса, и так налег на спинку стула, что она затрещала.

«Как они ведут себя, как разговаривают! Культуры никакой! Это начальство здешнее виновато в том, что они такие темные. Столичные рабочие совсем другие. Они ведут себя совсем иначе». У Дорлига совершенно не было желания слушать Сансарая, и он пропускал все его слова мимо ушей, наконец не вытерпел и сказал:

— Нет, Сансарай, я решил переехать в столицу, думаю устроиться там.

Сансарай прямо подскочил на стуле.

— Ты что, думаешь, нас с тобой там только и не хватает? Думаешь, здесь мы лишние? Ты полагаешь, что в городе ты будешь лежать на боку, а тебе из Кобдо и Улясутая будут возить мясо к обеду? — Сансарай громко захохотал.

Они расстались, так ни о чем и не договорившись. Правда, Дорлиг обещал подумать.

Через несколько дней Сансарай из разговора со знакомыми узнал, что тот снова говорит о переезде в город. Сансарай покачал головой:

— Вот бедолага! Все стремятся в город, а что их там ждет — неизвестно. Сейчас такое время, когда везде нужны грамотные и толковые люди. Дорлиг сам себе вредит. Жаль, я не смог убедить его. Работать на стройке — это же очень интересно. А я не смог ему объяснить!

Сансарай во всем винил себя. В этот день он даже работать не мог в полную силу, даже кирпичи у него, казалось, ложились неровно. Наконец он решил вечером сходить домой к Дорлигу и еще раз поговорить с ним. На этот раз он надеялся подыскать убедительные аргументы «Уж я ему все разобъясню, пусть хоть лоб треснет!» Но, подойдя к дому приятеля, он понял, что растерял все слова. «Что же я скажу ему?» — огорченно подумал Сансарай и вошел в юрту. Дулма гладила детское белье и что-то тихонько напевала. Они поздоровались.

— Дорлиг дома? — спросил Сансарай.

— Нет.

Он вздохнул.

— Уехал в столицу?

— Да нет же! Он что, вам должен? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Нет-нет! Я просто зашел узнать, как жизнь, как дела.

— Он, наверное, где-нибудь здесь, неподалеку, — сказала она, продолжая прерванную работу.

Сансарай вышел из юрты. «Когда ты придешь, мы с тобой потолкуем», — подумал он.

Перевод Л. Карабаевой.

© Перевод на русский язык «Прогресс», 1976

БАГРЯНЫЙ ГОРИЗОНТ

На закате прохладный ветер стих. Верхушки ковыля, истерзанного его порывами, поднялись, и холмы сразу похорошели. Спокойно легла и кошма дымника, теперь струйка дыма вилась вверх. Две юрты, большая и маленькая, появились на этом кочевье, очевидно, совсем недавно. Возле одной из них, прикрыв рукой глаза, стоит высокая девушка. Она смотрит на запад.

Золотые лучи заходящего солнца освещают ее смуглое лицо. На привязи около юрты вертятся верблюжата и дремлет, понурив голову, черный толстоногий конь.

Девушка входит в юрту. Здесь все просто, но заботливые руки сделали ее нарядной и уютной. Отец девушки пьет чай. Лицо его обожжено солнцем и ветром. Поставив чашку, он спрашивает:

— Мядаг! Овец еще не видно?

— Пока нет.

— Должны сейчас прийти. Они разжирели, как свиньи! Не зря сын Цэвэла учился. Здорово в скоте разбирается. Все по часам считает: сколько пасет, сколько поит. Теперь и моя старая голова кое-чему научилась.

Жена слушает мужа внимательно. Дочь тоже не прерывает отца. Вынув из сундука круглое зеркальце, она старательно прихорашивается. Затем повязывает красный шелковый платок и выходит во двор. К чему бы девушке так долго глядеться в зеркало и наряжаться, если она собирается всего лишь за аргалом?

Оранжевый горизонт отливал медью. Узенькая полоска белого облачка в отблесках заходящего солнца казалась украшенной золотом. Неподалеку темным пятном выделялся круглый холм. Обычно желтый, ковыль, торчащий на его гребне, казался нарисованным черной тушью на золотистом фоне.

С корзинкой за спиной Мядаг шла на запад. В руках у нее были маленькие грабельки, которыми она собирала помет. Незаметно девушка довольно далеко отошла от дома. Поднявшись на круглый холм, она стала смотреть туда, где зашло солнце. Там, на фоне огненного горизонта, отчетливо выделялся силуэт всадника, окруженного стадом овец, которые медленно брели ей навстречу.

Девушка радостно всплеснула руками, обернулась и посмотрела в сторону дома. Из юрты Цэвэла тянулся дым. Старик то и дело выбегал наружу — наверное, он очень волновался. Мядаг задумалась. Улыбка скользнула по ее лицу: то ли она вспомнила о чем-то хорошем, то ли предчувствовала счастливую встречу.