Избранное

Значит, ему страшно?.. Большое искусство требует храбрости, а он трус… Он — и трус?!.

Космин рванулся с места, словно впряженный в груженую повозку, сделал два шага и зашатался. Земля закружилась под ногами. Дрянное вино… А почему так поздно горит лампа в библиотеке? У старика свет… Возможно, он его ждет?.. (По всему телу пробежала холодная дрожь, и Космин начал приходить в себя…) А что, если он тихо, тихо, как кошка, незаметно подкрадется к освещенному окну?

Осторожно, на цыпочках, сдерживая дыхание, приближается он к стене. Прислушивается, останавливаясь на каждом шагу. Хотя страха нет, однако мысль, что старик может ждать его, была невыносима. На балконе второго этажа скрипнула дверь. Космин вздрогнул и прижался к стене. Кто-то вышел на балкон. Это не обман зрения. Кто-то шепотом спросил его: «Это ты?» Ее голос. Это Саша, как белеющее привидение. Космин вздрогнул, едва решившись оторваться от стены, и тихо ответил: «Да, это я, немного запоздал». — «Я ждала тебя, — шепнула Саша. — Но не будем долго говорить, подними платок, уходи, разверни его и прочти. Не теряй ничего». С балкона, рядом с каменными ступеньками лестницы, упал платочек. Саша исчезла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Где пройти? Мимо окон библиотеки? Там свет. Спит ли старик? Поджидает его? Внутри свет, снаружи темно, конечно, он его не заметит. И все же лучше проползти на четвереньках. В темноте он похож на огромную лягушку. Он поднял платок и повернулся. Остановился у освещенного окна. Не взглянуть ли на миг внутрь, хотя бы одним глазом? Его охватило какое-то странное ощущение… Словно какая-то тяжесть пригибала его к земле, а невидимая веревка тянула его вверх, вверх к окну. Подняться хотя бы на миг, а затем убежать… Он больше не раздумывал. Словно прыгая с разбега через бездонную пропасть, он на секунду прильнул к стеклу. Один угол занавески был приподнят. Конечно, старик ждал его. Ему удалось подняться с кровати. Он теперь стоял посреди комнаты в длинной сорочке, из-под которой, как два кривых кола, торчали голые ноги. Старик облизывал пересохшие губы и, не отрываясь, смотрел на пистолет, лежащий на ночном столике. Вместо глаз два черных круга, две темные ямы. Он раскрыл рот. Космин ясно расслышал, как старик назвал его имя! «Ох! как все это ужасно!..»

III

Космин выскочил в ворота. Если бы он не боялся полицейского, дремавшего на углу улицы, то пустился бы бежать. Волнения и особенно страшные глаза старика потрясли его сознание. Но хмель овладел всем его телом. Руки дрожали; ноги до колен были как чужие, не слушались его. На улице Доамна Космину стало плохо… он прислонился головой к изгороди… «Слишком много выпили, господин», — раздался из темноты голос полицейского. Космин вздрогнул. На лбу выступила холодная испарина. Полегчало… Ему стало лучше, как после приступа лихорадки. Ощупав верхний карман сюртука и убедившись, что платочек Саши цел, Космин быстро пошел, не ответив ни слова полицейскому, который озабоченно спрашивал: «Господин, вам лучше?»

На проспекте у фонаря Космин развернул платочек. В платочке был конверт. Он разорвал конверт. Письмо и две бумажки по сто лей. Он быстро пробежал взглядом по неровным строкам с большими буквами. Саша писала, чтобы он повременил возвращаться домой; Малериан был в ярости, кричал, сломал несколько стульев. С револьвером в руке он заперся в библиотеке, угрожая, что «вместе с ним умрет и кто-то другой». Саша долго ждала его во дворе, не зная, что делать с «сумасшедшим». Дальше она сообщала, что от страха у Валерии начались судорога. В конце письма Саша требовала, чтобы Космин снял номер в какой-нибудь гостинице, а на другой день утром сообщил бы ей адрес. Дальше, после тысячи поцелуев, следовала приписка: «Посылаю тебе взаймы 200 лей». Космин скомкал письмо, а деньги сунул в карман.

Ему «посылают взаймы». Второй «заем». Он не забыл счет, он помнит все ее подачки и непременно с ней расплатится. Все, все… но только не деньги! Деньги не ее, они заработаны по грошу тем, кто стонет теперь в библиотеке. Космин не в силах был устоять перед пылкой страстью женщины, обиженной судьбой, но он чувствует, что не должен пасть до уровня Кандиана или Мэнойу, которые, наверно, также начинали с того, что брали «взаймы».

Космин вышел на улицу Виктория.