Избранное

— Прямо как бес в них вселился, — бормотал он и добавил еще, что один из бывалых солдат вдруг упал без сознания, и пришлось его уложить в подъезде соседнего дома. А пока они с сержантом хлопотали вокруг захворавшего, те шестеро солдат и дали деру. Просто в голове не укладывается, как это они могли на такое решиться: все солдаты — народ пожилой, бывалый, служаки бравые, ни в чем дурном не замечены.

Лейтенант в сердцах стукнул по столу кулаком и разругал капрала на все корки. И лишь позднее, когда гнев его улегся, он задумался над этой историей. Ему пришла мысль самолично наведаться к вверенным ему солдатам и разобраться на месте, но все же он не решился передоверить привратнице наблюдение за входом в дом. Не сводя глаз с томной улицы, лейтенант злился и теперь уже жалел, что добровольно — из любопытства — вызвался на дело, которое определенно сулит ему крупные неприятности.

«Чего они так испугались, те солдаты?» — подумал он, и страх мурашками пробежал у него по спине.

Время тянулось медленно. Откуда-то из ночи вдруг налетел порывистый ветер, высоко вздымая пыль. Полил дождь, захлестываемые ветром крупные капли дождя стекали по запотевшему окну корчмы, затрудняя обзор.

Лейтенанту пришлось выйти на улицу, чтобы не терять из виду вход в подъезд. Было зябко, и лейтенант с досадой плотнее запахнул шинель, проклиная тот день и час, когда он впутался в эту историю. Толстуха привратница топталась рядом, у нее зуб на зуб не попадал. Проливной дождь загнал под крышу редких прохожих; на улице не было ни души.

Лейтенант с полчаса мок под дождем у дверей корчмы, когда в конце улицы вдруг показалась какая-то темная фигура. Человек стремительно приближался, через несколько секунд стало ясно, что он бежит. Лейтенант инстинктивно наклонился вперед и в тот же момент почувствовал, как привратница стиснула его руку.

— Это он! — взволнованно шепнула она.

Высокий человек поравнялся с входом в подъезд. Остановился, замерев на мгновение. Лейтенант в темноте не мог разобрать, лицом или спиной к нему он стоит. И тут человек неожиданно вытянул свою длинную руку, указывая на них, словно тыча им в лицо. Лейтенанту послышалось что-то вроде смеха. Привратница взвизгнула, подхватила юбку и, распахнув дверь, одним прыжком очутилась в корчме. А высокая фигура скрылась в зияющем мраке подъезда.

Лейтенант быстро оправился от неожиданности. Он перебежал через улицу, подождал у входа с минуту-другую, затем вошел в подъезд. Одного из солдат, занявших пост в квартире привратницы, он отправил за подкреплением. Но сам не стал дожидаться, пока взвод прибудет, и медленно, на цыпочках, стискивая револьвер в кармане, начал подниматься по лестнице.

Тишина заполонила весь опустевший дом. Холодную лестничную клетку слабо освещали керосиновые лампы, размещенные далеко друг от друга; лейтенант, стиснув зубы, всматривался в пляшущие по стенам косые тени. В этот момент он вспомнил поседевшую голову Кухара и впервые почувствовал, что ему страшно.

Лейтенант добрался до второго этажа, когда услышал наверху какой-то стон. Страх приковал его к месту, ледяной рукой стискивая сердце, волосы на голове у него зашевелились, и тысячи иголок покалывали кожу. Наконец снизу донесся неровный, приглушенный шум: прибыл взвод. Лейтенант перегнулся через перила, чтобы отдать команду, но горло у него перехватило, и он не смог выдавить из себя ни звука. Он решил дождаться солдат наверху. Прислонясь к стене, он вытащил из кармана револьвер.

Но ожидание было напрасным: никто не поднимался наверх. Шум внизу стих, временами слышалось сдержанное покашливание; видимо, посланный им солдат неточно передал приказ, взвод разместился внизу, и у солдат и в мыслях не было следовать за командиром.

Лейтенант злился, досадовал на подчиненных и на собственную трусость. Потом, внезапно отважившись, он шагнул вперед. Чем выше он поднимался, тем явственнее доносились тихие стоны и плач. Но это не остановило лейтенанта, напротив, он ускорил шаги и стремительно ворвался в квартиру Кухаров, где оставил двоих самых сильных и надежных солдат.

И только тут лейтенант сообразил, что стоны доносились отсюда. Лежавшая в постели женщина плакала и стонала, руки ее были заняты какой-то странной жестикуляцией. Кухар сидел подле нее, опустив голову, и белые волосы его светлым пятном выделялись в полумраке комнаты. Оба солдата молча сидели у окна друг против друга и, лишь когда лейтенант в упор посмотрел на них, медленно и устало поднялись на ноги, отдавая честь.

Со стороны вокзала доносился грохот маневровых паровозов, шипенье пара, резкие паровозные свистки. И эти звуки, свидетельствовавшие о близости людей и о разумном человеческом мире, неожиданно придали бодрости лейтенанту. Он оторвал взгляд от больной женщины и повернулся к солдатам.

— Видели его? — спросил он, с ужасом прислушиваясь к тому, как хрипло, отчужденно звучит его голос.

— Так точно! Он прошел наверх.