Избранное

— Клея хватает только на одно выступление, — сказал элегантный господин и потер друг о друга большой и указательный пальцы, потому что клеи к ним все-таки пристал. — Мой багаж уже на вокзале. Еду утренним поездом. Тоже одна из моих уловок. Да, ждать поезда приятнее в этом заведении, чем в зале ожидания. Кто-то, по-видимому, оставил здесь эту книгу. Она вам знакома?

— И ее еще можно читать?

— «Утраченные иллюзии». Заголовок броский, что правда, то правда. Но поверьте, здесь, как правило, книги не валяются. Мне сравнительно много приходится разъезжать по свету. Сегодня здесь, завтра там — это в порядке вещей, если ты на гастролях.

— Вы что, интеллигент? — спросил пришелец.

— А вас так назвали? — вопросом на вопрос ответил элегантный господин.

— Да, меня выставили оттуда. — И пришелец рассказал свою историю, и про ошибку со временем, и о замечании девицы, и о картинах в холле, и об учтивых манерах директора-распорядителя, он не забыл даже улыбку той дамы, что прибыла в лимузине. Эта дама, видимо, особенно пришлась по душе элегантному господину, он одобрительно кивнул.

— Я, стало быть, свободен, как мне разъяснили, — заключил пришелец свой рассказ и сел на стул, на котором прежде сидел элегантный господин. Позвольте мне сесть. У меня такое ощущение, будто меня выпотрошили.

— О, сделайте одолжение, переведите дух. Мне понадобилось три месяца, чтобы освоиться с обстановкой, — попытался утешить его элегантный господин.

— Так вас тоже выставили?

— Пожалуй, что так. В те времена были иные методы, не столь учтивые, как в наше время, судя по вашему рассказу. Хотите верьте, хотите нет, но мне даже хорошего пинка дали, и я пулей вылетел на свободу, как принято говорить. Но я безумно разобиделся. Меня собирались не то расстрелять, не то повесить, ничего особенного. Я и говорю: «Пожалуйста, господа» — и зажмуриваюсь, как положено. А эти идиоты как расхохочутся да как заорут: «Катись-ка ты к чертям собачьим!» Я и поныне не понимаю, в чем тогда сплоховал. Они обращались ко мне на «ты». Можете себе представить? Еще и пинка дали. С тех пор я ношу этот изящный костюм. Правда, с портным каждый раз неприятности. Никак ему не втолкую, что в таком костюме никто тебе не станет тыкать. Не говоря уж о том, чтобы дать пинка. Ему бы хотелось, чтобы я выступал в мундире, полковником или даже генералом. Но что уж это за роль? Ребенок с первого взгляда поймет что к чему. Извините, я разболтался о портном. А ваш костюм, как я вижу, из магазина.

— Да, но кое-какие мелкие переделки потребовались. Недорогой. Только знаете, сейчас меня это мало волнует.

— Превосходно! Не удивительно, что вас выставили. Вы человек неприметный. А эту роль играть трудно. Самая трудная роль из всех существующих, я восхищен. Не пожелали бы вы стать информатором? Никакие власти, никакой компьютер не заподозрят, что вы способны передавать информацию. У меня есть сценический опыт. Вы будто созданы для этой роли.

Произведенный в информаторы устало отмахнулся.

— Спасибо большое. Это, быть может, и занятно. Но раз, сдается мне, вы здесь все знаете, не скажете ли, есть тут регистрационная книга или что-нибудь в этом роде, куда положено вносить свою фамилию? На худой конец хотя бы полицейский прописной листок.

Тут настала очередь удивляться элегантному господину.

— Да разве у вас есть фамилия, которую вы собираетесь внести в книгу? спросил он, ошеломленный.

— Что же, опять вы правы, — вздохнул собеседник. — Вот горе-то!

— Да не отчаивайтесь! Уж какая-нибудь фамилия найдется. Извините, я до сих пор не представился. Мой костюм, как вы понимаете, обязывает меня к сдержанности. В некотором роде стиль. Меня зовут д'Артез. Фамилию эту я взял из вон той книги, но пусть это вас не беспокоит. Рецензенты давно с этим смирились. Я принял фамилию д'Артез сразу же после пинка, она, на мой взгляд, очень подходит к моему костюму. Главные герои книги давным-давно позабыты — министры, генералы, писатели и прочие. Всех видных деятелей история запрограммировала наперед, от их имен поэтому и проку быть не может. Но д'Артез жив. В те давние времена он не ввязался в заваруху, держался в стороне, работал, выжидал, молчал и оттого все еще здравствует. Никому и сейчас ничего не известно о месте его пребывания, точно так же, как в ту пору. Известно было лишь, что он существует, знали также его имя, но оттого что он держался в стороне и помалкивал, не так просто было прибрать его к рукам. Скандал да и только! Точь-в-точь как теперь. Но фамилия вам понадобится, для отвода глаз. А не назваться ли вам Лембке? Такой фамилии в романе нет, но это несущественно. Ну, хоть Людвиг Лембке. Не для того вовсе, чтобы зарегистрироваться в какой-то книге, боже упаси. Нет, просто так, на всякий случай. Фамилия эта очень подходит к вашему костюму. Ни один человек не заподозрит, что некий Людвиг Лембке передает информацию.

— Лембке? Лембке? — пришелец словно пробовал фамилию на вкус.

— Это всего-навсего предложение, господин Лембке. Возможно, нам придет в голову что-нибудь получше.