Избранное

У машины стоял человек в полосатых пижамных брюках. Накинутое на плечи пальто поминутно сползало. Ксения прибавила шагу. Это был парень из сто третьей квартиры.

— Я вспомнил, тут еще есть дом, тоже восемнадцатый номер. За арку надо пройти.

— А ты нам не морочишь голову? — сурово спросил Володя.

— Ну, зачем уж так, — огорчился парень. — Правда, есть. Я вам покажу.

Деревянный двухэтажный дом доживал последние дни. Когда-то, красуясь резными оконными наличниками, он был самым высоким и богатым в ряду улицы подмосковной деревушки. Но уже отшумели в нем свадьбы, отплакали все похороны. Скоро рассыплются его источенные жучком бревна, сровняют его с землей, а на месте, где он стоял, разобьют волейбольную площадку. Ушло его время.

— Это тоже восемнадцатый. Восемнадцатый «а», — заверял парень, ежесекундно поправляя сползающее пальто.

Но сто третьей квартиры в доме не было и быть не могло. И все жильцы дома спали — нигде не горел свет. Володя обошел дом, толкнулся в чьи-то сени, крикнул: «Эй, «скорую» вызывали?»

Никто не отозвался.

— Ехать надо, Ксения Петровна.

Она и сама понимала, что надо ехать. Володя твердил парню:

— Вот как ты хочешь, а я знаю, что это ваши дела. Ну, может, не ты сам, а дружок.

— Дурак ты, — незлобиво отбивался парень. — И чего бы это я тогда пришел?

— Для отвода глаз именно и пришел.

Они подошли к машине одновременно с запыхавшимся Семой. Он успел обегать все подъезды.

— Вот попал, вот попал! Слышу, за одной дверью шумят. Я, конечно, звоню. «Скорую» вызывали?» Мужчина стоит, вроде обалдевший, а какая-то тетка кричит: «Зови кто бы ни был, пусть они нас рассудят, пусть, говорит, посторонний человек скажет, кто прав, кто виноват». Вот смех! Я — дёру…

— Может, она и была ошпаренная? — спросил Володя.

— Да нет, здоровая, в красном халате.

Чужой парень проводил их до машины:

— Вы, пожалуйста, не думайте на нас.

— Испугался, — определил Володя, когда они уже отъехали. — Испугался, что фамилию запишем и на производство сообщим.

— Часа полтора потеряли.

— Есть же подлость на свете.

— Руки таким гадам рубить, — убежденно заявил Сема, а потом, помолчав, вдруг сказал: — А чего мы уж так сильно зажурились? Что девушки ошпаренной нет? Так разве ж лучше, если бы она сейчас лежала здесь, да мучилась, да кричала? Лично я даже рад, что ошпаренной девушки не оказалось. А вы, Ксения Петровна?

— Глуп ты все-таки, Семен. Правда, Ксения Петровна?

Ксения не могла им ответить. Их обманули, их провели. Как это горько и обидно. Как обидно, когда ты бессилен, когда ты обманут. И почему, господи, почему она сказала «хорошо»…

Ксения Петровна плакала.

Сема и Володя смотрели прямо перед собой, боясь пошевелиться.

А парень в накинутом пальто все еще стоял на тротуаре. Теперь он все уже точно знал. Это Васька. Отпраздновали новоселье по-хорошему. Выпили пива и две поллитровки водки на пятерых. На прощанье Колька сказал: «Вот вам сейчас полтора часа до дому ехать, а мы спать завалимся». А Васька пообещал: «А мы вам такое сделаем, что вы не поспите».

И сделал. А докторша замученная. Чуть не плачет. Наверное, каждую ночь не спит. Сволочь этот Васька. На такие штуки его хватает. Морду бы ему набить сейчас!

16

Перебивая запахи бензина, лекарств, ворвался острый и влажный запах цветочного магазина. Корзина с кустом желто-белых хризантем высилась на столе. Цветы принесла заведующая соседней подстанцией Анастасия Федоровна. Она сидела на диване, держала Евгению Михайловну за руку и улыбалась простым, крестьянским лицом, к которому совсем не шли ни пышная черно-бурая лиса, ни крупные голубые серьги.

— А помните, как мы на мотоциклетах по вызовам ездили? Едешь, бывало, и не знаешь, или жив останешься, или нет. Всю душу из тебя вытрясет. А то станет машина на дороге, мотор заглохнет, впору пешей бежать. Еще хорошо, молодые были, легкие. Мне бы теперь на мотоциклетку не взгромоздиться.

Евгения Михайловна кивала.

— А первые машины помните? Ну, рыдван и рыдван. А как получала я ее, так счастливей меня человека не было.

— Лет через десять на вертолетах будем летать, — пообещал Юрочка.

Гостья замахала рукой:

— Это уж без нас, без нас. Я нынче своим транспортом довольна-предовольна. А помните, Евгения Михайловна, доктора Козлова?

— Как же доктора Козлова не помнить! Где он сейчас?

— Профессор! Что вы думаете! Я его на съезде терапевтов встретила — не узнала. Он первый подошел. Уж руку мне тряс, тряс…

Наступали спокойные часы раннего утра, когда вызовы редки, когда можно отдохнуть. Но куда деться от обращенного к тебе взгляда, от полуулыбки, которая говорит: «Мы двое что-то знаем, мы — сообщники, мы вместе». Ксения обрадовалась, когда Кира вызвала ее в коридор:

— Все-таки как вы думаете, удобно будет снять халат? Хотя бы в самое время чествования? Нет, боюсь, слишком открыто.

— Да, конечно, — невпопад отвечала Ксения. Она присела на табурет у газовой плиты, да так и осталась сидеть, когда Кира снова убежала в комнату.